Наблюдатель - Роберт Ланца

забыть поблагодарить его.

Распаковывать чемодан Каро не стала, а сразу поставила ноутбук на стол и вошла в поисковую систему «Гугл».

Джордж Вейгерт, семидесяти шести лет, родился в Лондоне, учился в Итоне и Оксфорде, где был первым по физике и математике. Закончив обучение, он остался в знаменитом университете, где вел исследования, результаты которых изложены во множестве статей, опубликованных в респектабельных журналах, отбирающих материал при помощи строгих экспертов-рецензентов. Женился на Роуз Ли Бессборо, дальней родственнице королевской семьи, умершей шестнадцать лет назад. После смерти жены Вейгерт переехал в Соединенные Штаты и, как и Уоткинс, исчез из поля зрения широкой публики.

Джулиан Дей, Эйден Эберхарт, Бен Кларби. О последних двух не было практически никакой информации, за исключением того, что они с высокими результатами закончили, соответственно, Калифорнийский и Массачусетский технологические институты. О Джулиане нашлось гораздо больше: тридцать пять лет, считался вундеркиндом в Кремниевой долине, где составлял программы, о которых Каро никогда не слышала, но специалисты оценивали их очень высоко. Восемь лет назад создал собственную компанию. Пять лет назад продал ее за умопомрачительную сумму и покинул мир высоких технологий.

Дэвид Уикс – сертифицированный нейрохирург. Заметка месячной давности в местной газете сообщила о его гибели в результате несчастного случая во время подводного плавания.

Ральф Иган, Камилла Франклин – оба дипломированные специалисты-медики. Ничего подозрительного о базе Каро не нашла.

Но чего же полиции было нужно от Джулиана?

Она позвонила Эллен:

– Привет, сестричка! Я в полном порядке, но мне необходимо здраво оценить ситуацию.

– Клево! Я же специалистка по «здраво оценить». Как там?

– Остров потрясающий, заведение охраняется строже, чем Пентагон, все замечательно, однако…

– Анжелика! Нет, милая! Прости, дела. Перезвоню тебе, как только смогу. Кайла, поговори с тетей!

Каро отлично понимала, что случилось. Добрую половину ее телефонных разговоров с сестрой приходилось прерывать или завершать на полуслове из-за того, что Анжелике что-то неожиданно требовалось. И с этим ничего нельзя поделать, имея дело с такой преданной и самоотверженной (и такой бедной) матерью, как Эллен, с таким ребенком, как Анжелика.

В телефоне раздался голос Кайлы:

– Привет, тетя Косторезка!

– Кайла! Ты услышала это слово от мамы?

– А от кого же еще, тетя Заклинательница черепов! – Кайла захихикала восхитительным смехом девятилетнего ребенка, и у Каро потеплело на сердце.

– Если я – Заклинательница черепов, то смотри, как бы я не наложила заклятие на твою голову.

– А я бегаю быстрее тебя, тетя Шахтерка серого вещества. – Девочка снова захихикала.

– Может быть, быстрее, а может быть, и нет. Вот увидимся и посоревнуемся.

– Договорились! Догадайся, что сегодня случилось в школе?

– Нет уж, расскажи, пожалуйста.

И Кайла принялась рассказывать длинную запутанную историю. В рассказе упоминались Люси, Морган и Ной, браслет из соломы, который был сплетен то ли правильно, то ли неправильно, и целая туча записок, которые курсировали по классу во время урока математики. Каро скоро отказалась от намерения уследить за развитием сюжета. Она лишь периодически издавала ободряющие междометия, наслаждаясь приподнятым настроением племянницы, которая, казалось, уже оправилась от обиды на одноклассниц, отказавшихся приходить к ней домой играть. Завершился рассказ словами:

– А потом Ной сказал, что ему больше нравится Оливия! Правда, правда, так он и сказал!

– Ух ты! – воскликнула Каро. (А упоминалась ли Оливия во всей этой истории?)

– Да-да! А завтра… Ой, надо заканчивать. Миссис Фостер пришла.

«Что за миссис Фостер?» – подумала Каро. – Дай маме телефон.

– Не могу, она все еще в ванной с Анжи. Пока, я тебя люблю!

– И я тебя люблю, – ответила Каро.

Итак… здраво оценить ситуацию на пару с Эллен не получится. По крайней мере сейчас. Придется думать самостоятельно.

Но не здесь. Эта тесная комнатушка вгоняет в самую натуральную клаустрофобию. Комнатушка, база, обнесенная крепостной стеной, вся ситуация… Она вышла за дверь, пересекла безлюдный двор, миновала ворота и оказалась в центральном крыле. Ни души, только из «трапезной» доносились голоса и лязганье посуды. Запахло пищей. Прошлый раз Каро ела еще в аэропорту Майами – один липкий буррито. Впрочем, она никогда не отличалась особым аппетитом.

Интересно, остановят ее, если она попытается выйти за главные ворота и прогуляться? Сама мысль показалась ей смешной: она же не заключенная в тюрьме. Ворота оказались не заперты, по крайней мере изнутри; молодая женщина, сидевшая в будке дежурного, молча кивнула Каро.

Она оказалась на грунтовой дороге. Солнце спряталось за полупрозрачными облаками, немного пригасившими его медное сияние. По укатанной до каменной твердости почве пробежала маленькая зеленая ящерица. Под лиственную сень уходило несколько утоптанных тропинок, и это сразу говорило о том, что местные обитатели гуляют. Каро выбрала третью тропинку, которая казалась шире остальных. Зелень была свежей, и Каро вспомнила, что на Кайманах октябрь – самый дождливый месяц.

Она увидела желтые цветы, точно такие же, как те, что стояли в ее комнате, и неизвестные ей цветущие кусты. Через пятнадцать минут по шее и ложбинке между грудями потекли струйки пота, но сама она почувствовала себя спокойнее и – да-да! – к ней вернулась рациональность мышления. Почему она так разволновалась? Чтобы участвовать в любых законно проводимых исследованиях, ей вовсе не обязательно соглашаться с физическими теориями, служащими их обоснованием, точно так же, как от нее не требовалось разделять со своими бывшими коллегами в больнице Фэрли их религиозные или политические убеждения. Она выслушает объяснения доктора Вейгерта, оценит законность исследования и возможности обычного картирования мозга, а затем примет решение, оставаться или нет. Она как-никак находится здесь на правах свободного агента[8].

Она свободна настолько, насколько позволяют ей огромные денежные долги и семейные обязательства.

Тропа повернула, и за этим поворотом Каро села на траву под небольшим деревцем, лишь немногим выше ее собственного роста, оперлась спиной на тонкий ствол и оказалась, как в домике, под нависавшими большими темно-зелеными листьями. Отсюда она не видела и не слышала океан, но обоняла его. Посидит пять минут и пойдет обратно. Примет ванну, пообедает, ляжет спать. А решать будет завтра, на свежую голову.

Ее глаза закрылись, открылись, снова устало закрылись.

Еще одна тесная до клаустрофобии комната, полная цветов. Этих цветов слишком много, они одуряюще пахнут. И народу в комнате слишком много; среди присутствующих три женщины. Комната заполняется черной океанской водой, она бурлит, треплет черные одеяния женщин. Грозит утащить их на дно. Только это вовсе не океан, не вода, это ядовитый туман, который ест глаза и обжигает кожу, и этот туман создала сама Каро. Это из-за нее…

И мать говорит…

И Эллен говорит…

И Каро говорит… и говорит… и говорит…

Каро резко очнулась. По тропе тяжело прошествовало что-то крупное.

Она вскочила, коснувшись головой листьев. Интересно, на острове водятся опасные животные? Почему она не посмотрела по сторонам? Если…

Из-за поворота выскочил Бен Кларби.

– Боже, только не это! Доктор, скорее отойдите от