Закон семи - Татьяна Полякова

Окна кабинета выходили во двор, и в какой-то момент Костепослышался некий странный шум за окном. Сначала он не придал ему значения, но,против воли, начал прислушиваться, а потом, отложив кинжал в сторону, подошел кокну. Темень во дворе была страшная, так что неудивительно, что ничего он неразглядел. Однако, подумав немного, распахнул окно и выглянул во двор. Квартирарасполагалась на втором этаже, прямо под окнами кабинета росла столетняяветвистая липа, и на ней сейчас сидел огромный ворон. Причем так близко, чтоКостя вполне мог коснуться его рукой. Но глупая птица отнюдь не испугаласьблизости человека и продолжала сидеть себе как ни в чем не бывало, а потомпротяжно каркнула…

— Ну, вот, — вздохнула я. — Опятьптичка-вещунья появилась.

И в самом деле, как же без нее? Однако то, что прапрадед мойпри виде птицы почувствовал себя крайне неуютно, было мне понятно. Если честно,сегодня утром я тоже чувствовала себя не в своей тарелке, заприметив каркушу, ипримерно те же беспокойные мысли посетили и меня, хотя я человек не суеверныйи, как мне всегда казалось, до мистики не охочий. То есть я не противпосмотреть по телику что-нибудь страшненькое, но по-настоящему историями продемонов меня испугать невозможно, потому что как бы круто ни завернул сюжетсценарист, я пребываю в твердой убежденности, что все это глупые сказки, и,насмотревшись подобных фильмов, не вздрагиваю нервно под одеялом, прислушиваяськ шорохам за окном.

Я-то не вздрагиваю, а вот Костя вздрогнул, и взгляд, которымего одарил ворон, показался ему вполне осмысленным. У него даже кольнула мысль,что тот за ним следит.

Ладно, простим человеку его фантазии, сто лет назад людибыли более впечатлительны, они еще слыхом не слыхивали об Освенциме, атомнойбомбе и Чернобыле и даже не догадывались, что самый опасный враг человека — онсам.

В общем. Костя продолжал таращиться на ворона, а тот нанего, плавно передвигаясь по ветке. И продолжалось сие до тех самых пор, покаКостя не понял, что ситуация невыносимо глупая, и не закрыл окно в крайней насебя досаде. Хотя вполне мог швырнуть в птицу чем-то тяжелым. Должно быть,такая мысль просто не пришла ему в голову.

Костя вернулся к столу, завернул кинжал в тряпку и запер вверхнем ящике. Вдруг подумал про себя: надо бы сказать экономке, чтобы повесилав кабинете шторы на окна, хотя ранее он прекрасно обходился без оных. И передтем как отправиться спать, подробнейшим образом занес в дневник все событияэтого дня. Судя по всему, на это у него ушло много времени. Наконец Костяотложил дневник в сторону и лег в постель.

У молодого человека сон должен быть крепкий, а тут ещеусталость и волнение дня… Я бы не удивилась, если бы мой прапрадед спал в туночь как убитый. Но.., заснуть-то он заснул, но ненадолго. Потому что срединочи проснулся не просто так, а от кошмара. Что конкретно ему приснилось, онсообщить не пожелал, но сон был напрямую связан с последними событиями (может, снилсяему все тот же ворон, а может, кое-что и похуже), и первой его мыслью, когда онв темноте открыл глаза, была мысль о кинжале, точнее о том, что он дуракасвалял, оставив его в кабинете. Надо было взять его с собой или устроиться наночлег на кабинетном диване.

Костя торопливо поднялся, настороженно прислушиваясь. В домецарила тишина, и он совсем было собрался вновь юркнуть под одеяло, но тут ушейего коснулся странный шорох (разумеется, странный, ибо в том состоянии, вкотором Костя находился, по-другому и быть не могло). Набросив халат. Костярешил заглянуть в кабинет, но слегка задержался, в темноте пытаясь найтиоружие. Обычно револьвер его лежал в бельевом шкафу, являясь бесполезнойигрушкой — стрелять из него Костя не умел и даже слегка револьвера побаивался,но револьвер был подарком брата, и Костя, перебираясь в губернию, захватил егос собой. (Насколько я помню, в те времена была мода на оружие, экзальтированныедамочки таскали в сумочках «браунинги», а студенты стрелялись из-за несчастнойлюбви.) Зажигать свет Костя почему-то не стал, а в темноте поиски занялидовольно много времени. Наконец он нашел то, что искал, и направился в кабинет.И когда толкнул дверь, услышал, как в кабинете звякнуло оконное стекло. Далеевсе было как в классическом триллере. Костя ворвался в кабинет, который тонулво мраке, быстро огляделся и прошел к окну. Окно было чуть приоткрыто и тихопоскрипывало от ночного ветерка. Рама оказалась взломанной. Костя распахнул обестворки, и тут.., что-то огромное, черное, раскинув крылья, шарахнулось светки. Костя услышал глухой удар, а в следующий момент грохнул выстрел, и Костяне сразу понял, что стрелял он сам. Как на грех, ночь выдалась безлунная и дотого темная, что разглядеть, что происходит внизу, не было никакой возможности.Костя лишь слышал шаги да чье-то прерывистое дыхание.

Выстрел наделал много шума. Сначала прибежал дворник, потомблюститель порядка, окна в соседних домах пооткрывались. Люди спросонья немогли понять, в чем дело. Крики, шум, кто-то заорал «пожар», и началосьформенное безумие.

Костя между тем уже пришел в себя, зажег в кабинете свет икинулся к столу. Нечего и говорить, что кинжала на месте не оказалось. Верхнийящик был взломан, выдвинут, и в нем лежала лишь тряпица, в которую Костязавернул кинжал…

— Да… — сказала я громко, дочитав дневник до этогоместа и поскребла затылок. Выходит, кинжал в самом деле был кому-то оченьнужен. Так нужен, что человек пошел на отчаянный шаг: забрался в квартирузаместителя прокурора, взломал ящик и свистнул вещдок…

И в наше время разговоров бы о подобном происшествии надолгохватило, а тогда о случившемся мгновенно узнал весь город. Утром, когдарассвело, приступили к осмотру места преступления. И тут уж фантазии оздоровенной вороне пришлось оставить, на мягкой земле обнаружили под кабинетнымокном отпечаток ноги, вполне человеческой, а на кусте сирени, что росла пососедству, кровь. Костя хоть и был никудышным стрелком, но, видимо, пуля,выпущенная из его оружия, достала-таки злоумышленника. Косте пришлось отвечатьна множество вопросов, и чувствовал он себя хуже некуда. Кинжал исчез, имолодой человек был уверен, что он вернулся к прежним хозяевам, то есть вмонастырь.

Его рассуждения показались мне здравыми. Кстати, человека вчерном, при известном воображении, вполне можно принять за гигантскую ворону, аширокие рукава сутаны — за крылья. Вот только сама мысль о грабителе-монахе… Асобственно, почему бы и нет? Если люди решаются на убийство, ограбление для них— плевое дело.

О своих соображениях Костя помалкивал, потому что к томумоменту в заговоре уже подозревал практически всех, от губернатора до дворника,который, по его словам, не спал всю ночь и никого во дворе не заметил. След наземле и кровь явно его словам противоречили. Скорее всего, мужик тихо-мирно спали проснулся от выстрела. А со двора можно было уйти через боковую калитку,которая выходила к реке.