Нежеланная дочь - Татьяна Фомина

Лебедев, даже сидя, заметно выделяется из общей массы. Высокий, суровый, неприступный. Что приводит его в стены школы: отцовская любовь или необходимость должности — я не знаю. Но то, как он следит за каждым выходом Дарины, если она выступает, вызывает во мне непонятные чувства. Я заставляю себя не смотреть в его сторону, но всегда ощущаю на себе его пристальный, сумрачный взгляд. Эти немые сцены, его постоянное присутствие при вроде бы явном отсутствии (ведь ко мне он не приближается), выматывают еще сильнее. Мне хочется самой подойти и спросить, что ему нужно, но я прекрасно понимаю, что со стороны это будет выглядеть ужасно глупо. Поэтому прячу свои эмоции, заставляя себя выдерживать пронзительный, мужской взгляд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Полина Аркадьевна! — звук моего имени вырывает из тяжелых мыслей.

— Да, Максим? — поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Михеева, но взгляд натыкается на всех моих учеников.

Никогда не перестану ими удивляться. Алешка, звездочка нашего класса, держит огромный букет из хризантем и моих любимых гербер.

— Ребят, а повод какой?

— Полина Аркадьевна! — возмущаются хором, и я вижу удивленные лица своего 8-А.

Кажется из-за Лебедева я опять о чем-то забыла. Бросаю взгляд на доску, где обычно всегда написано число, и закрываю рот ладонями, пряча улыбку. Только я могла забыть про свой день рождения! Нет, утром я о нем еще помнила, получила поздравления от Сережи и Даринки, но потом совершенно вылетело из головы. А все потому, что войдя утром в школу, наткнулась на отца Филиппа. Бросив мимолетное «Здравствуйте!», помчалась в класс, будто опаздывала, гадая, что на этот раз привело бывшего мужа в стены школы. Мероприятий сегодня никаких не предвиделось, и я решила, что скорее всего опять что-нибудь классное.

Принимаю поздравления и угощаю своих учеников подаренными конфетами. Постепенно смущение переходит в смех, и даже звонок не сразу заставляет переключиться на подготовку к АКР.

Обычно цветы оставляю в классе. Но сегодня пятница. Завтра у меня нет ни уроков, ни дежурства по школе, и я решаю забрать их домой. Благо нет сильного мороза, но я все равно заботливо упаковываю нежные растения в бумагу. Идти с букетом не очень удобно. Прижимаю к себе подарок, радуясь как никогда. Искренние улыбки учеников, яркое солнце, легко закончившийся рабочий день и предстоящие выходные не могут не радовать. Поэтому, когда почти возле самого дома меня по имени, отчеству окликает женский голос, оборачиваюсь с широкой улыбкой на лице.

— Полина Аркадьевна?

— Да. — Я разглядываю незнакомую мне молодую женщину. Яркая, статная, элегантная. — Здравствуйте. Чем обязана?

Незнакомка косится на мой подарок, сжимает губы, поднимает подбородок и глубоко вдыхает.

— Я бы хотела с вами поговорить, — наконец, произносит она.

— О чем?

Я тщетно пытаюсь понять, кто это. Родителей своих учеников почти всех знаю в лицо. Несмотря на то, что мне достался уже взрослый класс, общий язык у меня получилось найти быстро. И с детьми, и с родителями. Хуже обстояло с родителями других классов, с которыми приходилось общаться, но я была уверена, что эту женщину я вижу впервые.

— О ком, — поправляет меня она.

Мои коллеги по русскому языку и литературе оценили бы этот нюанс. Но мне, как математику, немного проще.

— И о ком же?

— О моем муже, — звучит неожиданный ответ, заставив меня в удивлении вскинуть брови.

— Наверное, вы ошиблись. Я работаю с детьми и…

— Меня зовут Евгения Лебедева, — перебивает меня жена Кости.

Улыбка исчезает с моего лица, и я мгновенно становлюсь серьезной.

— Евгения Александровна, я не понимаю, при чем здесь я и ваш муж? — спрашиваю, но Лебедева косится на мой букет.

— Это Костя подарил? — На ее лице не дрогнула ни одна мышца.

Я прекрасно понимаю, что она сейчас чувствует, и что ей стоило подойти ко мне. Силы воли Лебедевой не занимать, или она привыкла напрямую решать интересующие ее вопросы.

— Нет. Это подарок моих учеников, — отвечаю сухо, но вижу, что Лебедева мне не верит.

— Восьмое марта в начале декабря? — ухмыляется жена моего бывшего мужа.

— Нет. У меня день рождения, и мои дети сделали мне подарок.

— Я вам не верю.

— Ваше право. Это все?

— Нет. Я не могла понять, почему Костя вдруг изменился. А потом я узнаю, что он все время проводит в школе…

И после паузы добавляет:

— Из-за вас.

— Это не так. — Возражаю я. — Наши отношения закончились более одиннадцати лет назад, и никаких, повторяю, никаких отношений сейчас между нами нет, и быть не может.

— Тогда почему он постоянно торчит в этой долбанной школе?! — срывается Лебедева, но почти сразу берет себя в руки.

— Может быть из-за того, что там учится Филипп? — предполагаю, но Евгения усмехается.

— Филя и до этого там учился, однако Костю в школу так не тянуло.

— Тогда вам лучше спросить об этом у своего мужа. Я не в курсе.

— Вы меня не слышите!

— Почему? Слышу вас я прекрасно. Это вы не хотите услышать меня: меня не интересует Константин Лебедев, и я замужем.

— Я не отдам вам его! — зло чеканит Евгения. — Костю вы не получите! Ничего не получите!

— Даже не собираюсь претендовать, — отвечаю я, но Лебедева настолько поглощена своими эмоциями, что не воспринимает ничего. Она резко разворачивается, откинув конец мехового палантина назад, и уходит прочь, почти убегая на высоких каблуках. Выдержка изменила ей. А я, наконец, вспоминаю, что совершенно выпустила из виду: а знает ли Евгения, что моя дочь учится вместе с их сыном?

Именно этот вопрос волнует меня сейчас больше всего. Что-то мне подсказывает, что Костя не сказал своей жене о Дарине.

— Какие красивые! — восклицает дочь, забирая у меня букет и снимая оберточную бумагу. — Это тебе в школе подарили?

— Да.

— Мам, а мы с Филом тебе тоже приготовили подарок!