Инферно. Последние дни - Скотт Вестерфельд
Шрифт:
Интервал:
Какой-то частью души я ненавидел Перл за это, а Захлера зато, с какой легкостью он подстроился к ней.
— Ладно, — сказал я, в конце концов. — Давайпоговорим с ней. Что мы теряем?
Мы дождались, пока она прекратила работу и сложила все ведрав одну большую башню. Мышцы у нее лоснились от пота, и осколки сломаннойпалочки перекатывались под ветром, дующим снизу, из подземки.
Она посмотрела на нас и наших собак.
— Ты очень хороша, — сказал я.
Она выставила подбородок в сторону ведра, стоящего дном внизи наполовину заполненного мелкими деньгами, и продолжала укладываться.
— Вообще-то мы интересуемся, не хочешь ли ты поиграть снами.
Она покачала головой, быстро мигнув несколько раз.
— Этот угол мой. На год.
— Эй, мы не собираемся его у тебя отнимать, —сказал Захлер, размахивая свободной рукой. — Мы говорим о том, чтобы тыиграла в нашей группе. Репетиции, запись и все такое. Станешь знаменитой.
Меня аж перекосило. «Станешь знаменитой» — самыйнеубедительный аргумент в пользу чего угодно.
Она пожала плечами, легким таким движением.
— Сколько?
— Сколько… чего? — переспросил Захлер. Однако яуже понял: речь шла о том, что давило на меня весь день.
— Денег, — ответил я. — Она хочет, чтобы ейплатили за игру с нами.
Он вытаращил глаза.
— Ты хочешь денег?
Она сделала шаг вперед, вытащила из кармана удостоверениеличности и помахала им перед лицом Захлера.
— Видишь это? Тут сказано, что я зарегистрирована имогу на законном основании играть в подземке. Пришлось попотеть передкомиссией, чтобы получить это. — Она убрала карточку и еле заметновздрогнула. — Вот только я не спускаюсь туда больше.
Она пнула ногой ведро с деньгами, издавшими резкийметаллический звук, похожий на кашель.
— Здесь семьдесят — восемьдесят баксов. С какой стати ябуду играть даром?
— Bay! Ну, прости.
Захлер потянул своих псов прочь, бросив на меня такойвзгляд, словно она жаждала нашей крови.
Я, однако, не двигался, глядя на ведро с деньгами, точнее,на банкноты, трепещущие наверху. Их там было пять — и наверняка легко могланабраться и сотня. Она имеет полное право запрашивать деньги. Весь мир вертитсявокруг денег, только недоумки не понимают этого.
— Ладно, — сказал я. — Семьдесят пять зарепетицию.
Захлер замер, снова выпучив глаза.
— А сколько за выступление?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Сто пятьдесят?
— Двести.
Я вздохнул. Слова «не знаю» только что стоили мне пятидесятибаксов. Вот так всегда с деньгами: нужно знать или, по крайней мере, вестисебя, будто знаешь.
— Хорошо. Двести.
Я протянул руку, чтобы обменяться с ней рукопожатием, но онапросто вручила мне свою визитную карточку.
— Ты сбрендил, Мос? Перл с ума сойдет, когда узнает,что должна платить барабанщице.
— Ей ничего не придется платить, Захлер. Я буду.
— Ага, ну да. И где, интересно, ты возьмешь семьдесятпять баксов?
Я опустил взгляд на собак. Они с глупым видом таращились наводоворот Таймс-сквер — ну, чисто туристы из Джерси. Я попытался представитьсебе, как разыскиваю клиентов, хожу от двери к двери, типа Захлера, вешаюобъявления, разрабатываю расписание. Ни за что.
Мой план был гораздо лучше.
— Не беспокойся об этом. У меня есть идея.
— Да уж конечно, не сомневаюсь. А как насчет «Страт»?Ты не накопишь денег на гитару, если два-три раза в неделю будешь отстегиватьпо семьдесят пять баков.
— Подумаю об этом, когда объявится ее владелица. Еслиобъявится.
Захлер испустил вздох, не зная, как быть.
Я взглянул на карточку: «Алана Рей, барабанщица ». Никакогоадреса, просто номер сотового, но если она в состоянии заработать сотню баксовв день наличными, сомневаюсь, чтобы у нее не было крыши над головой.
Это оказалось так просто — нанять ее, в миллион раз проще,чем я воображал. Никаких разговоров о предпочтениях, о последующей славе или отом, кто всем заправляет. Просто несколько чисел — я ей, она мне.
Деньги сделали все это таким легким.
— Мос, ты сводишь меня с ума. Ты, типа, самыйприжимистый парень на свете. У тебя нет собственного усилителя, и за шесть летты лишь дважды сменил струны.
Это правда. Я всегда дожидался, пока они начнут ржаветь уменя под пальцами.
— А теперь ты собираешься платить сотнидолларов? — продолжал Захлер. — Почему бы не поискать другуюбарабанщицу? С настоящими барабанами, которой не придется платить.
— И которая так же хороша?
— Может, и нет. Но Перл говорила, что у нее естьнесколько на примете.
— Мы не должны, чуть что, бегать к ней. Мы сказали, чтосами решим эту проблему. Поэтому платить буду я… И не говори Перл о деньгах,ладно?
Захлер застонал:
— Bay, теперь я въехал. Ты хочешь платить этой девушке,чтобы она была обязана тебе. Хочешь, чтобы это была твоя барабанщица, неПерл. — Он покачал головой. — Жутко тупая логика, Мос.Предполагается, что мы станем группой.
— Перл уже платит за место для репетиций.
— Что для нее тьфу, пустяк! Ты хочешь состязаться врасходах с девушкой, которая живет в многоэтажном доме! С лестницей!
Я перевел взгляд на свои разношенные ботинки.
— Это не состязание, Захлер. Просто бизнес.
— Бизнес? — Он рассмеялся. — Что ты понимаешьв бизнесе?
Я посмотрел ему в лицо, ожидая встретить испепеляющийвзгляд, но он был просто сбит с толку. Я и сам не понимал себя, по крайнеймере, не полностью, но твердо знал, что должен взять какую-то часть группы подконтроль. Если позволить Перл решать все и платить за все, где-то по пути мы сЗахлером можем стать парой закадычных друзей, не более того.
— Просто не говори ей о деньгах, идет?
Он удивленно таращился на меня, псы в беспорядке вилисьвокруг его ног. По-моему, он спрашивал себя, в своем ли я уме, не собираюсь лизагубить все предприятие; я почувствовал, что нахожусь на грани того, чтобыпотерять его. Ну и пусть — если он и вправду думал, что я настолько безнадежен.Может, лучше разбежаться сейчас, чем позже.
Но, в конце концов, он еле слышно сказал:
— Ладно. Как хочешь. Я не скажу Перл, что ты платишь. Ядаже сам готов внести долю из «собачьих» денег.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!