Королевская канарейка - Анна Кокарева

и разбрызгивается. Процесс полностью автоматизирован, и только иногда управляется вручную: смотрят, если плесень начала хиреть и светится плохо, то туда подают побольше питательной суспензии. Боже, а я раньше думала, что гномы живут, как люди на войне в окопах.

Бойцы выкапывали отнорок и использовали его — под обстрелом-то по кустам не больно набегаешься. Когда дышать становилось невозможно, шли в бой.

Вот, думала, и гномы так же: как дышать становится трудно, прорубают туннель в горе дальше.

Щас! Живут, как короли! И не пропадает ничего. Плесень эту настенную любят улитки, и есть пещеры, где их даже специально разводят. Собирание улиток считается первостатейным развлечением, вроде нашего сбора грибов. А потом их жарят в масле.

Видела чудесно освещённые естественные пещеры со сталактитами и сталагмитами, с водопадами и озёрами — от красоты дух захватывало; невообразимых размеров рукотворные залы с колоннами — казалось, что я слышу песню камня, эхом отдающуюся в сводах потолка, шепотками гуляющую по закоулкам исполинского дворца.

Сколько же надо жить и какую силу духа иметь, чтобы сотворить подобное! Показывали и сокровищницы, но они впечатлили меньше всего; я как-то равнодушна к золоту.

Удивляло, насколько гномы в горах легко и неслышно передвигаются, появляясь как будто из ниоткуда. Действительно дети гор.

Восхищённое глазение на чудеса, охота на улиток и баня плотно занимали время. К вечеру я падала без сил, но в какой-то момент подумалось, что, несмотря на невнятные объяснения гномок, что видеть эльфов не надо, стоит попытаться это сделать. Что-то было нечисто, и хотелось прояснить ситуацию. Сказавшись уставшей, отделалась от говорливой компании, проводившей меня до жилья и оставившей в покое. Подождала немного и высунула нос наружу: никого.

Искать эльфов самой мне и в голову не приходило: пещеры огромны, надо знать, куда идти.

План был найти Клацбалверта (к скотине-то я знала, как пройти!) и попросить его. Днём жилые пещеры пустовали — народ расползался в другие ярусы на работу, и по дороге никто не встретился, так что всё прошло хорошо. Клацбалверт, любовно расчёсывавший здоровенного козла, сумрачно искосившегося на меня, моему приходу возрадовался и тут же повёл смотреть Репку. Та стала ещё глаже. Чорт, если мы тут останемся надолго, к весне она сама ходить не сможет — насмерть же закормят. Возможно, ей прогулки нужны: лошадки — животные нежные. Да какие прогулки в такую погоду; буран-то так и не унимался.

Насмотревшись, вкрадчиво и как бы между прочим попросила:

— Клацбалверт, мы идти к Леголас?

Тот радостно кивнул и без тени сомнения повёл. Ага, не предупредили его, стало быть. Хорошо.

* * *

Шли, спускались на подъёмниках и снова шли — эльфов поселили далеко, и это были почти нежилые коридоры, грубо прорубленные в скале. У входа в нужный коридор встретили гномов в броне и с топорами. Я даже у сокровищницы охраны не видела, а тут стоят. Эльфов охраняют? От кого? Нас, во всяком случае, они радостно поприветствовали и пропустили. Наверное, решили, что раз меня привели, то значит, так и надо.

Клацбалверт задержался, начав болтать с охраной, и к эльфам я вошла одна. И была удивлена окружающей аскезой: если меня поселили в роскошной комфортной спальне, то здесь не было никаких альковов с горой перин. Простое ложе, вырубленное в скале, и при этом яркое освещение масляными фонарями, так что я хорошо разглядела по-прежнему беспамятного Ганконера, неспокойно метавшегося на постели. Из обстановки только ниша в стене, в которой стояли какие-то кувшины и тазики.

Оглянувшись, встретила ясный взгляд Леголаса, сидевшего на полу, привалившись к стене рядом со входом. На низком столике перед ним — лук с уже наложенной стрелой; рядом ещё стрелы и метательные ножи. И при этом полный колчан ещё. Пока мучительно соображала, к чему может быть эта выставка, принц хрипло спросил (да, глаза ясные, а голос уставший — не спал он всё это время, что ли?):

— Блодьювидд, что ты тут делаешь? Здесь опасно для тебя, — и, не выдержав сурового тона, просветлел лицом.

Удивительно, удивительно же ощущать, что ты, маленькая и ничтожная, солнечным лучом падаешь на лицо бессмертного — и он расцветает, даже если недоволен. Как, почему?

Совершенно другим, счастливым голосом, сквозь немного насмешливую улыбку сказал:

— Тебе идут гномские юбки. Я рад видеть тебя, но уходи. Ганконер опасен, пока без сознания.

Я приятно поразилась, насколько хорошо понимаю его речь. Всё-таки беспрерывная болтовня гномок и отсутствие мертвецов-орков-гаер симпин очень благотворно сказываются на вживании в языковую среду. Только потом задумалась над смыслом. И вспомнила! Легенда эта малораспространённая, но где-то я читала про сказочно красивого эльфа Ганконера, которого могла повстречать в лесной чаще невинная девушка. Даже если она узнавала его, как правило, это ничего не меняло. Он соблазнял её. Более она его не видела и вскоре умирала — от любви и от того, что жизнь вытекала из неё. Вспомнила и старинную европейскую поговорку, и озвучила её, внимательно глядя на Леголаса:

— «Увидевшая Ганконера — сошьёт себе… — и замялась, не зная, как сказать 'саван».

— По-эльфийски «dannen espallas». Да, — по тому, как Леголас моментально понял, о чём я, догадалась, что страшная сказочка ни разу не сказочка, и спутник наш действительно опасен — но ведь для девственниц? А я же не?

Эльф, как будто прочитав мысли (хотя у меня очень откровенное лицо, всё, что думаю, обычно видно), добавил:

— Он не сделает тебе ничего плохого, пока помнит себя. Но в нынешнем состоянии способен начать тянуть жизнь из любого, кто окажется поблизости. Уходи, — принц, похоже, начинал терять терпение, и скоро он встанет и… гм… физически поможет мне покинуть помещение.

Пора перестать отвлекать его и уйти поздорову.

И тут до меня дошло, почему эльф не спит. И зачем эта оружейная выставка на столике. И кого и от чего охраняют гномы с топорами. Если обеспамятевший маг, вместо того чтобы оклематься, начнёт тянуть жизнь из окружающих, Леголас убьёт его, а гномы ему, так сказать, «для поддержки штанив».

Потрясённо переваривая эту мысль, взглянула на Ганконера и вздрогнула, увидев, что тот уже сидит на постели и смотрит на меня широко открытыми глазами — и в них только тьма.

Тут же оказалась закинутой за спину Леголаса, нацелившего лук на мага, но ждущего и надеющегося на что-то. Внезапно всем телом почувствовала глухую мелкую дрожь горы, становящуюся всё сильнее, и распахнула глаза, не в силах сдвинуться с места, хотя Леголас сквозь грохот осыпающихся камней кричал, чтобы я убегала.

Не могла