Или я сейчас умру от счастья - Маша Трауб

Регина стоически жарила на завтрак сырники и варила на обед щи. Однажды даже заливное сделала и свиную рульку запекла, которые так любил неверный муж. После заливного и особенно рульки Леонид или его желудок приняли окончательное решение остаться с женой. Да и нервы любовницы сдали – молодость. Полгода ожидания показались вечностью, и она объявила Леониду, что больше не собирается тратить на него время. Наверное, думала, что ультиматумом отправит его разводиться. Для Регины же эти полгода пролетели как один день – нескончаемый, тяжелый, мрачный. Любовница сделала все, что обещала, – устроила прилюдный скандал, звонила Регине, подстерегала Леонида по дороге домой, а Регину – в магазине. Было все и даже больше – сцены, крики, скандалы. Леонид искренне страдал, валялся в ногах у жены, сохранявшей олимпийское спокойствие, умолял простить и не лишать его дома. Обещал, что больше никогда и ни с кем. Регина простила, но не забыла. И всегда помнила, что, если бы любовница проявила выдержку, еще неизвестно, чем бы закончился тот роман.

Тогда Регине тоже было жаль женщину, считавшую, что молодость и свежесть – явное конкурентное преимущество. Любовница просто не понимала, как можно было от нее отказаться и остаться со старой женой. Регине тогда было тридцать пять. Всего тридцать пять.

Позже у Леонида случались, так сказать, увлечения, но Регининого внимания они не стоили. Она попросту старалась о них не думать. Слишком сильно ее потрясла та, главная, история. Слишком подкосила. Регина понимала, что еще одной просто не переживет. Сработал великий женский защитный механизм – «ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу».

Потом они переехали, постарели. Леонид успокоился, стал мнительным, пугаясь каждой болячки. Нет, на словах он еще был горазд на подвиги, да и в углу дамочку прижать мог, руки при удобном случае распускал, но дальше этого дело не заходило.

В какой-то момент Регине удалось убедить себя в том, что шуры-муры с соседкой лишь пойдут на пользу мужу, поддержат его мужское самолюбие. Галюсик ведь не знала ни про простату Леонида, ни про импотенцию, которую тот списывал на давление, усталость и отказывался признавать.

Регина, задумавшись, начала срывать с пальца кольцо и снова его надевать. Эта привычка у нее появилась давно, еще с юности. Когда она нервничала, принимала важное решение, крутила на среднем пальце кольцо. Не обручальное. Обычное. Снимала, надевала снова. Крутила, терла, пока палец не начинал болеть и жечь. Иногда ей казалось, что она рано или поздно открутит вместе с кольцом и собственный палец.

Леонид не любил носить обручальное кольцо – всегда снимал его на ночь и перед поездками. Объяснял тем, что боится потерять. Когда случился тот главный роман его жизни, он снял кольцо и положил в тумбочку к документам. Регина хотела что-то сказать, но промолчала.

Леонид считал, что ее кольцо – не обручальное, а то, которое она, не снимая, носила на среднем пальце левой руки и которым дорожила больше, чем всеми драгоценностями, вместе взятыми, – скрывает шрам, не более того. Регина говорила, что в детстве полезла в кусты за мячом и напоролась на осколок бутылки. Потом купила себе это кольцо с первой стипендии. А дорожит им, потому что это была первая самостоятельная покупка и первое украшение в ее жизни.

На самом же деле Регина отчасти чувствовала себя виноватой. С этим кольцом у нее были связаны воспоминания, которыми она не собиралась ни с кем делиться, тем более с мужем. До свадьбы с Леонидом у нее был роман, первая любовь, страсть и все чувства, которые едва можно было пережить и не умереть от счастья. Как же давно это было, а все еще кажется, что буквально вчера. Регина тогда умирала по-настоящему и лишь поэтому согласилась на брак с Леонидом – чтобы выжить, спастись и не сойти с ума от боли. Заглушить чувства чем угодно и с кем угодно. Леонид, к несчастью, оказался всего лишь валерьянкой, хотя Регина рассчитывала на более сильное средство. Муж не снял боль, только на время приглушил. Валерьянка ведь всегда под рукой, в ее силу можно поверить. Вроде бы безопасна для здоровья. Накапал – и живешь дальше. Так же было и с Леонидом – Регина жила и жила. Иногда боль отпускала, иногда накатывала с новой силой. Пугало лишь одно – как быстро летели годы, стремительно. Регина же все еще верила в валерьянку, как верила в плацебо, гомеопатию и в судьбу, которая ей предназначена.

Лишь иногда ее накрывало, и она не могла понять – как все еще живет с валерьянкой? Она вспоминала, как рожала сына, тяжело, мучительно, и медсестра предлагала ей выпить но-шпу. Регина орала и выбрасывала таблетки из стаканчика на пол. Какая, на хрен, но-шпа? Но отчего-то она не могла выкрикнуть подобное мужу – зачем ты мне? Валерьянка? Желтые мелкие таблетки? Каким и оказался ее муж. Мелким, бессмысленным. Плацебо, а не муж.

Но она молчала и терпела. Закрывала глаза на похождения Леонида. Ведь ее сердце принадлежало другому человеку. А подобное предательство – похлеще измены. Каждый день Регина ложилась спать, желая спокойной ночи своему возлюбленному, тому, за которого мечтала выйти замуж, прожить с ним всю жизнь и умереть в один день. Каждый вечер она мысленно спрашивала, как прошел его день, как здоровье, не болеет ли. Она жила диалогами, которые звучали лишь у нее в голове. Она спрашивала, он отвечал. Всегда отвечал. Регина могла поклясться, что слышит его голос. И всегда слышала. Даже когда Леонид уходил, Регина, завернувшись в плед, до бесконечности прокручивая на пальце кольцо, спрашивала у своего возлюбленного, что ей делать. Как поступить? И он ей советовал потерпеть, убеждал, что она справится и нужно подумать о детях. Регина так и делала – думала сначала о сыне, потом о дочке. И в этом заключалось ее спасение. Дети, казалось, удивительным образом были похожи на нее и на ее возлюбленного. Ничего не взяли от отца.

Регина знала, что такое настоящая любовь. Леониду она была благодарна за собственное спасение, за жизнь. Иначе она бы тоже прыгала в лифте, чтобы сорваться в шахту, или стояла в раскрытом окне, настраивая себя на последний шаг. Или пыталась бы утопиться, задохнуться, повеситься. Все что угодно. Она не представляла, как выживет. А оказалось, это возможно. Лишь кольцо на пальце напоминало ей, что она любила, страдала, жила по-настоящему. Дышала, смеялась, умирала каждый день. Никто не знал о ее чувствах.

Почему она не вышла замуж за того, кого любила? Разве кто-то может ответить на этот вопрос? Почему все случилось так, а не иначе? Никто не ответит. Поругались из-за пустяка. А дальше – Регина узнала, что ее возлюбленный нашел ей замену, после чего боль и обида застили глаза и заглушили другие чувства. Она плохо помнила, как согласилась выйти замуж за Леонида. И первое время жила будто во сне, ждала, когда возлюбленный очнется и окажется рядом. А тем временем жизнь шла своим чередом – Регина родила сына, собирала чемоданы, обустраивалась в очередном военном городке. Бытовые хлопоты притупляли эмоции и желания. После рождения дочери Регина окончательно смирилась с судьбой. Да и не была она роковой женщиной, чтобы ломать, сжигать, сводить с ума. Всегда была ведомой. Леонид взял ее за руку и повел за собой. Регина подчинилась. Если бы возлюбленный приехал и повел в другую жизнь, она бы не раздумывала ни минуты. Но через знакомых она узнала, что ее любовь, мужчина всей ее жизни, женился, родил сына, развелся, снова женился. Родился еще один ребенок. И снова развод. Тоже обычная жизнь.