Святой Георгий и гунны - Мурад Эскендерович Аджи

«узкую полоску суши» в центр паломничества, чтобы поселились здесь люди, желающие познать веру в Бога Небесного. В городе торжественно проводили обряд крещения, учили азам религии Единобожия. Всецело духовное место.

Там начиналось новое христианство, выбравшее своим символом знак веры тюрков – равносторонний крест! Там родник европейской религии. Там место крещения перерождавшейся Европы.

Витторе Карпаччо. Крещение неверующих святым Георгием. Скуоле ди Сан-Джордже дельи Скьявони. Венеция. 1507

Новые обряды пришли на смену римским, Европа стремительно менялась – на глазах. Дербент в IV веке стал школой новой культуры, не иудеохристиане задавали здесь тон. На Кавказе складывалась своя система монастырей, где обитали учителя правил богослужения.

Теоретиками и практиками были они, эти скромные и безвестные всецело духовные люди. Основоположники новой веры. Нигде в мире не обучали правилам такого богослужения.

Больше того, здесь, в Дербенте, посвящали в сан первые поколения епископов и митрополитов Византии и Рима, Египта и Эфиопии, Сирии, Иерусалима. В самом деле, не в синагоге же получали они священный сан.

Патриарший престол осенял своим величием это место, наделяя его в глазах верующих особой святостью. Отсюда мировая известность города, попасть в который мечтали поколения людей из разных стран.

Дербент стал городом, служившим «новому» христианству{55}. О нем узнали в самых дальних уголках Римской империи. Сюда потянулись люди из Европы, Ближнего и Среднего Востока, Северной Африки, возмечтавшие жить по-новому – под защитой Бога Небесного. Как тюрки, слывшие небожителями.

Таковы контуры культурного синтеза, овладевшего континентом. Это – главный результат Великого переселения народов. От Алтая до Кавказа, а потом и до Атлантики с приходом гуннов менялась прежняя культура и создавалась новая – христианская.

То было крушение античного мира и зарождение нового, где Дербент играл ключевую роль{56}.

Ворота Джора

Юный Григорис стал католикосом Албании. Это трудно представить. Служение, требующее огромного опыта, напряжения сил и просто мужества, исполнял мальчик пятнадцати лет от роду. И совсем уже невообразимо, что на его неокрепшие плечи легло епископство еще и в Иверии

Нельзя утверждать, будто в современный Дербент пришло запустение. Но и не скажешь, что город процветает. Он гордый, как старец, которого забыли родственники, – живет своей жизнью. А где живет, как живет, никому не интересно.

Горожане унаследовали внешность предков, но не помнят их великих дел. И мало кто знает, что Дербент фактически был столицей нового государства на Кавказе, признавшего Единобожие тюрков, – Албании Кавказской{57}.

Гунны и Патриарший престол, Восток и Запад. Соседство этих слов передает дух времени, отражая особый статус города. Сегодня таким статусом вряд ли обладает даже сама Мекка. Или Ватикан…

Учреждение Патриаршего престола наглядно демонстрировало, что правители Кавказской Албании не имели преград в своих начинаниях под защитой равностороннего креста – знака веры тюрков. К ним добровольно шли все, кто мечтал стать союзником гуннов. Сюда и пригласили служить юного епископа Григориса.

«Обладавший прекрасной наружностью, исполненный духовных добродетельных достоинств и сведущий в божественном знании» юноша стал католикосом Албании, сообщает Фавст Бузанд.

Трудно представить… Служение, требующее огромного опыта, напряжения сил и просто мужества, исполнял мальчик пятнадцати лет от роду. И совсем невообразимо, что на его неокрепшие плечи легло еще и епископство в Иверии{58}.

Григорис нес слово Божие людям, никогда не слышавшим прежде о Боге Небесном и о Его Царствии. Он открывал дверь в новый мир и приглашал туда всех, кто отзывался на его проповедь…

Могу лишь повторить, то был подвиг, равного которому нет в истории человечества.

Имя молодого епископа зазвучало далеко за пределами Кавказа, эхом докатываясь до Византии. Слава росла день ото дня.

На Григориса смотрели, как на святого.

Он и был святым. Задуманное его дедом дело попало в достойные руки и зерном легло на благодатную почву.

План Григория Просветителя, казавшийся мечтой, сбывался на глазах его же поколения. Союз с гуннами приносил внушительные плоды. И не только Армении. «Фантастически гиблое дело», «настоящая утопия», в которую поначалу верилось мало, обретала новых сторонников. Тех самых сторонников, которые и подорвали могущество языческого Рима.

Великое переселение народов – его движущей пружиной были не просто тюрки, а их вера и материальная культура, к ней потянулись другие народы.

Жители Дербента приняли новую веру, она прижилась здесь, на Кавказе. С малого начиналась Албанская Апостольская Автокефальная Церковь, которой суждено было стать главной Церковью в христианском мире Средневековья.

Всё забыто… Где теперь потомки тех небесных людей? Албанцы, светлые души…

Памятники времен Кавказской Албании (из книги П. М. Дебирова).

На Кавказе народа с таким именем нет: забыто! Забыто и то, что Арабский Восток назвал Албанию Арран, что в переводе – «святое место». Земля духа, говорили о ней арабы.

Сегодня, даже глядя на албанские храмы, на развалины крепостей, они, люди с внешностью небесных албан, не вспоминают предков! Теперь говорят об иранских или арабских правителях, которые якобы построили эти храмы и крепости. Будто не было в албанской истории иных страниц… Святая простота.

Когда я сказал, что вплоть до середины VI века в их городе размещался Патриарший престол, на меня посмотрели, будто я заговорил по-китайски{59}.

О том, что здесь – к югу от стены – был убит их духовный отец епископ Григорис, даже не слышали. Где его могила, не ведали. И о том, что в центре Дербента когда-то стоял храм в память святого Георгия, тоже никто не помнил{60}. Забыли и страну Гюрджистан (Георгиану)…

Когда и как порвалась связь времен и люди стали безразличными к предкам, к себе? Не знаю. Порою кололи обида и стыд за местных ученых, они в Дербенте находили иранские и арабские надписи, но подчеркнуто не замечали албанские и тюркские, которые рядом… О чем тут говорить? И с кем? Я ощущал растерянность.

Для экспедиции требовались помощники, но где их встретишь среди «забывчивых» людей? Теперь, когда события нашли (пока теоретически) свое место во Времени, мне было важно отыскать место упокоения епископа Григориса, его могилу. Почему-то казалось: около нее пойму, наконец, главное, сокровенное, что ускользало в Москве.

Всадник-крест. Один из немногих уцелевших памятников Кавказской Албании, страны, обязанной своим появлением Степи и Великому переселению народов.

Прорисовка (из книги П. М. Дебирова). Резьба по камню. Дагестан

На что рассчитывал? На озарение? Возможно. Секундное озарение, как известно, стоит опыта всей жизни.

В одиночку сквозь лабиринты Дербента не пробиться – здесь иголку в стоге сена отыскать легче, чем надмогильный камень. Город и его окрестности – без преувеличения, огромное кладбище: кругом тысячи могил, известных и давно забытых.

Скольких людей состарил этот мир, а сам не состарился…

Я понимал: после той страшной смерти, устроенной Григорису, его тело (вернее то, что осталось) не могли бы увезти далеко. Значит, могила где-то поблизости.

Косвенным тому подтверждением служило одно из старинных названий Дербента – Ворота Джора (Джарган – Джар-хан – Джор-хан – Джор){61}.

Конечно, слова «окрестности Дербента» в Москве звучали убедительно, но на месте этого ориентира оказалось мало. Требовалось сузить границы поиска. Здесь вновь на помощь пришла география.

Как географ, знакомый с правилами топонимики, я знал, где-то поблизости должно быть селение или иной знак на местности, названия которых созвучны словам Джарган, Гюрги, Гюрджи, Джюрджис.

Среди этих «джикающих» звуков должен храниться тот, что нужен, и он будет единственным…

«Пусть дело Георгия останется известным только Богу…»

Фактически руками варваров из немощной окраины Римской империи создавалась Византия, будущий хозяин Средиземноморья. Равносторонний крест, как у тюрков, стал знáком ее новой веры. Названный Георгиевским, он поныне напоминает о той выразительной эпохе