Машина убийств. Правдивая история об убийстве, безумии и мафии - Джин Мастейн

Для тридцатидвухлетнего Роя убийство стало прозрением. Он попытался объяснить это своим молодым последователям. "Знаете что? После того как вы убьете кого-то, возможно все".

ГЛАВА 3.

Холм 875

Когда Доминик Монтильо впервые оказался в самолете, он выпрыгнул из него - и какое же это было восхитительное чувство, когда парашют разорвался и он оказался всего лишь детским воздушным шариком, парящим в небе над Фортом Беннинг, штат Джорджия. Он кричал, как будто вернулся на Кони-Айленд: "Десант! Воздух!"

Рядом с ним спускались и другие новобранцы. Он прошел базовую и продвинутую пехотную подготовку и находился в школе воздушно-десантных рейнджеров - третий этап его стремления получить "зеленый берет". Спонтанность его призыва была отброшена, он собирался доказать, что он прав, а Нино - нет.

Он был невосприимчив к зарождающемуся антивоенному движению той эпохи. Его новые приятели были такими же. Солдаты из других подразделений начали приветствовать друг друга словом "Мир". Но только не рейнджеры. Они говорили: "Война!". Когда они пели песни рейнджеров на длинных горбах по глинистым равнинам Джорджии, это было с пылом, о котором мечтают генералы. "Я хочу быть воздушно-десантным рейнджером! Я хочу жить в опасности!"

Наградой в конце этих горбов было произнесение "Кредо рейнджера" при проходе на животе через траншею длиной в сто ярдов, полную экскрементов, грязи и мусора. "Я принимаю тот факт, что, будучи рейнджером, моя страна ожидает, что я буду двигаться дальше, быстрее и сражаться сильнее, чем любой другой солдат. Я с готовностью проявлю стойкость, необходимую для того, чтобы дойти до цели рейнджеров и завершить миссию, даже если я останусь в живых один".

Хоть я и остался один в живых", - эту фразу Доминик начал повторять людям, вернувшимся домой.

После семидесяти семи дней физических пыток и психического насилия прежде коренастый парень из Бруклина, что в Левиттауне, окончил школу рейнджеров с худощавым, крепким телосложением, самоуверенностью и привычкой к двум упаковкам кэмела в день; приятели прозвали его "Стабби", потому что он был ростом всего пять футов восемь дюймов, но крепкий, как ствол дерева.

Затем последовал Центр специальных боевых действий имени Джона Ф. Кеннеди в Форт-Брэгге, в Северной Каролине. Он научился метать топор и использовать двести шестьдесят семь других орудий смерти, от гарроты до пулеметов 50-го калибра. Он прошел перекрестную подготовку по двум специальностям - легкое оружие и бесшумная война. Когда он наконец получил свой "зеленый берет", он был наземным стелс-истребителем.

В день отъезда в Южный Вьетнам семья Монтильо провожала его в аэропорту Нью-Джерси без сопровождения членов семьи Гаджи. Прощание имело двойную остроту, потому что у его матери Мари недавно обнаружили болезнь Ходжкина - рак, лечение которого в то время было ограничено. Врачи сказали ей, что она может прожить еще несколько лет или всего несколько - сказать было невозможно.

"Ты не можешь умереть раньше меня", - сказала она сыну.

"Пусть я буду единственным выжившим, мама", - сказал он. "Обещаю".

В то время основной задачей "зеленых беретов" было противодействие повстанцам. Они сбрасывали парашюты на вражескую территорию, чтобы взрывать конвои, захватывать пленных и распространять дезинформацию. На одном из таких заданий через два месяца после прибытия Доминик спас жизнь и, насколько он знал, впервые забрал ее. Когда он бежал к вертолету, стоявший позади него берет был ранен снайпером; он повернулся и увидел, что снайпер мчится к человеку, чтобы прикончить его. Он побежал назад, застрелил врага и унес своего товарища. Тот выжил, а Доминик получил свою первую медаль - Серебряную звезду.

Позже он получил Бронзовую звезду за то, что спас патруль из засады и помог уничтожить пулеметное гнездо, находясь под сильным огнем. Один писатель услышал об этом и назвал его героем "грубой сыромятной кожи" в журнальной статье, которую подхватила газета на родине. Однако чем больше боев он видел, тем меньше значили медали. Единственной медалью, которую он носил беззаботно, был боевой значок пехотинца, потому что его вручали за то, что он тридцать дней подряд находился под огнем; для него это было большим показателем храбрости, чем отдельные подвиги.

Он выжил, а затем вызвался служить в специальном патруле в 173-й воздушно-десантной бригаде, своем родном подразделении. Патрульные были известны как LURPs, что означает аббревиатуру их специальности - "Патруль дальней разведки". Будучи "зеленым беретом", он занимался тем же самым видом пряток, что и LURP.

Он сблизился с пятью другими членами своей группы LURP и, пережив второй тур, вызвался на третий, чтобы быть с ними. Вернувшись в отпуск, он сообщил новость своей матери, но она не стала жаловаться, поскольку он также сказал, что намерен сделать карьеру в армии и прослужить там не менее двадцати лет. В тени своей неизлечимой болезни она находила больше душевного спокойствия в том, что он вернется на войну, чем в том, что он уйдет в мир Нино, когда болезнь Ходжкина окончательно заберет ее.

Нино, конечно, был потрясен. "Ты действительно идиот, - сказал он племяннику, - но удачливый".

Колючки Нино уже не жалили, как раньше, потому что Доминик был уверен, что завоевал его уважение. Нино мог не ответить ни на одно из шести писем, которые он написал ему из Вьетнама, но Доминик уловил восхищение в голосе дяди, когда Нино выпытывал у него подробности о медалях и о том, как он выжил в бою.

Доминик ссылался на тренировки, благоразумие, командную работу, подготовку и удачу, но никогда не говорил о своей секретной мантре выживания. В моменты стресса, когда он зарывался в какой-нибудь окоп, прячась от врага или надеясь, что следующий минометный снаряд упадет в другом месте, он натягивал на себя пончо, как мальчик, прячущийся под одеялом, и, адаптируя старую историю дяди Карло, повторял про себя снова и снова: "Я - лев и лиса. Я лев и лиса".

Летом 1967 года двадцатилетний сержант снова отправился во Вьетнам. Теперь его подразделение находилось в Центральном нагорье Южного Вьетнама. В джунглях к западу от Дак То скопилось около двенадцати тысяч регулярных войск северовьетнамской армии, чтобы склонить американские войска к бою, и в конце того лета NVA добилась своего.

Это были самые тяжелые бои за всю войну. NVA избороздили холмы туннелями и бункерами, что позволило им противостоять превосходящей американской огневой мощи и провести серию яростных артиллерийских атак и наземных нападений. Рота 173-го воздушно-десантного корпуса численностью сто шестьдесят четыре человека была сокращена до сорока четырех. Многие погибшие были расчленены во время артиллерийских обстрелов; после одного из них Доминика и других, знавших татуировки своих друзей, отправили в передвижные морги и попросили опознать части тела.

Это ощущение преследовало его несколько дней.