По ту сторону славы. Как говорить о личном публично - Вячеслав Манучаров

Я долго думала о конфликте Шепелева и отца Жанны. Мы не знаем, что там происходит в чужом огороде, мы не знаем, что происходит между ними. Но у мальчика есть бабушка, дедушка и тетя, и они имеют полное право, потеряв свою дочь, не терять своего внука. Я не знаю, кто что кому говорит, я вообще эту грязь не читаю и не знаю. Но я считаю, что они имеют право проводить время со своим внуком, потому что они и так лишились дочери, это трагедия, и лишиться еще и внука, не участвовать в его воспитании, – это плохо.

Меня спрашивают иногда: не жалко ли мне Диму, что он сейчас стал таким изгоем? А что у него плохого сейчас? Он где-то работает, у него своя семья, но то, как они разошлись с семьей Жанны, – это неправильно.

Наверное, ему надо было сделать какие-то шаги тоже. Надо было приехать к этим бабушкам и дедушкам, помириться ради ребенка, плевать на свои амбиции и свое эго, и свои чувства. Есть мальчик, который должен вырасти в максимально полноценной семье. У мальчика и так трагедия. Он уже растет без матери. Он не должен расти без бабушки, дедушки и тети. У него прекрасная тетя Наташа Фриске, прекрасная девочка, умная, добрая, искренняя, почему она не может брать на пару дней своего племянника, ходить с ним в цирк, водить его куда-то в гости, читать ему сказки на ночь? Почему один человек решил это, что вот эти люди не будут этого делать, с какого перепуга, извините?

Анна Семенович в программе «Эмпатия Манучи»

– Некоторая аудитория восприняла твою историю как хайп, в особенности Ксения Собчак, которая высмеяла тебя в этой истории, после чего лишилась больших контрактов, потому что это – за гранью. Прокомментируй, пожалуйста, тебе было обидно, когда твои коллеги, собственно, Ксения тоже, так себя ведут?

– Да нет, я нормально к Ксюше отношусь, я знаю, для чего она это делает и это понятно. Я знаю, на каких хлебах она работает, поэтому она также полезла и здесь. Обиды не было. Я ей все сказал. Сказал, что над этим шутить не надо и, опять-таки, когда вы говорите, что в своей передаче она сказала: «Изнасиловали Костюшкина» – не Костюшкина. Изнасиловали восьмилетнего мальчика. Надо было сказать так. Вот если бы она сказала так, все было бы по-другому. А так ты просто ржешь и все. Вот в чем получилось преломление – что когда говорят «Костюшкина», – почему это смешно, потому что все представляют накаченного здоровяка. Да нет. Не этого. Это вот того мальчика, который тогда маленький был. Того. А с этим-то все нормально.

– Она извинилась?

– Нет. Ну, когда ж она будет извиняться? Мне не нужны ее извинения, я просто хочу – ты же понимаешь, что у тебя тоже ребенок, что это не дай Бог – я вот вообще не хочу, чтобы с ребенком – неважно чьим, это произошло. Не важно. Просто не дай Бог.

– Интересно иногда спросить у девушки, что движет тобой, когда ты смеешься вот над этим? Потому что ладно еще мужики, но для женщины – рождение ребенка это же святое.

Стас Костюшкин в программе «Эмпатия Манучи»

Когда начали звонить с каналов, с «Первого», с «НТВ» и так далее, и предлагали мне деньги, чтобы я пошел рассказывать свою историю, то я ни на один не пошел. Я вообще обещал больше об этом не говорить, но тебе – как другу. Я на этой теме ни копейки не заработал, не надо мне даже предлагать.

– Вот, мы вам дадим два миллиона, приходите.

– Нет.

Мы об этом сейчас говорим, потому что мы отцы. Потому что те люди, которые совершают подобные поступки, они же балдеют от того, что все молчат.

Стас Костюшкин в программе «Эмпатия Манучи»

Я работала продюсером в Yellow, Black & White, делала фильмы для ребят. И я, в принципе, нормально зарабатывала. А потом я прошла кастинг на «Ревизорро», и мне сказали:

– С тобой хотят подписать контракт, ты понравилась, работать нужно 8 через 8, и платить тебе будут, не соврать бы, то ли 20 000, то ли 25 000 руб-лей за целый выпуск. Это, чтобы все понимали, вовсе не один съемочный день.