Тень твоей улыбки - Мэри Хиггинс Кларк

«Начинают паниковать». Эти слова убедили Эстер в том, что она не ошиблась. «Грег Гэннон действительно начинает паниковать», – подумала она.

Десмонд огорчился, узнав, что она подала заявление о выходе на пенсию. Он спросил, не может ли она это отменить, но потом одернул себя.

– Нет, не думаю, что это хорошая мысль. Бьюсь об заклад, сейчас он боится кому-либо доверять. Он может истолковать резкое изменение намерений как намек на то, что вы у нас под колпаком. Вы говорите, что выразили готовность остаться еще на месяц?

– Да.

– В таком случае не сомневаюсь, что он этим воспользуется. Сейчас он в большом затруднении. В последнюю минуту не оправдалась важная информация о слиянии. В одном из своих хеджевых фондов он потерял четверть миллиарда. Он не станет прямо сейчас вводить в курс дел нового сотрудника.

«Вот как все поворачивается», – думала Эстер в понедельник утром. Когда в четверг Грег увидел ее заявление, он подошел к ее столу.

– Эстер, меня не удивляет, что вы хотите уволиться. Тридцать пять лет – чертовски большой срок для работы на одном месте. Но мне бы очень хотелось, чтобы вы остались еще на месяц по меньшей мере и занялись отбором кандидатов на ваше место. Когда найдете кого-нибудь достойного, введите ее в курс дела. – Он помолчал. – Или его, – добавил он.

– Я знаю, что вам безразлично, будет ли это мужчина или женщина. Обещаю, что найду себе хорошую замену, – сказала Эстер.

На мгновение при виде обеспокоенного лица Грега сердце Эстер смягчилось. Она разглядела в нем честолюбивого молодого человека, вступившего в отцовское дело через неделю после окончания университета. Но потом вся жалость улетучилась. «При всех его талантах, если он действительно мошенничал, то делал это для себя, манипулируя деньгами, которые с трудом заработали другие люди», – подумала она с презрением.

Томас Десмонд попросил ее узнать календарь встреч Грега.

– Мы хотим знать о его деловых обедах, – объяснил Десмонд. – Не думаю, что все встречи занесены в его официальный календарь. Мы знаем, что некоторые из звонков проходят через ваши офисные телефоны, но далеко не все. Мы прослушали разговоры людей, предположительно сообщающих ему о сделках присоединения и приобретения, но некоторым Гэннон звонил, пользуясь предоплаченной картой. К счастью, у некоторых из его агентов, передающих конфиденциальную информацию, не хватает смекалки пользоваться телефонами, которые мы не могли бы отследить.

– Многие из звонков Грега не проходят через меня, – согласилась тогда Эстер. – Очевидно, у него есть сотовый, но счета за него оплачиваю я. Часто бывает, что я пытаюсь переключить деловой звонок к нему в кабинет, а он не берет трубку. Можно предположить, что он говорит с родными или друзьями, но это случается так часто, что вряд ли он говорит по обычному сотовому.

Отдавая себе отчет в том, что обещала проинформировать Томаса Десмонда о деловых встречах Грега Гэннона, включая его обеды с клиентами, Эстер сказала:

– Мистер Гэннон, я записала вас на обед с Артуром Сэлингом. Заказать для вас столик?

– Нет, Сэлинг хочет встретиться со мной в своем клубе. Это потенциальный новый клиент, и притом крупный. Держите за меня кулачки. – Гэннон повернулся и пошел в свой кабинет, бросив на ходу: – Не соединяйте меня ни с кем, пока я не дам вам знать, Эстер.

– Конечно, мистер Гэннон.

Оставшаяся часть утра была, как обычно, заполнена делами. Позже позвонил исполнительный директор по развитию из больницы Гринвич-Виллидж. На этот раз она не услышала в его голосе привычной сердечности.

– Эстер, говорит Джастин Бэнкс. Как вы, безусловно, знаете, мы планируем создать в больнице новое педиатрическое отделение. Взнос, официально обещанный вашим фондом, просрочен уже на полгода, и, откровенно говоря, деньги совершенно необходимы нам сейчас.

«Бог мой, – изумилась Эстер. – Грег принял это обязательство почти два года назад. Почему деньги еще не выплачены?» Она тщательно подбирала слова.

– Я с этим разберусь, – произнесла она профессионально выдержанным тоном.

– Эстер, нас это не устраивает. – Он повысил голос. – Поговаривают, что фонд Гэннона объявляет о грантах, которые не собирается выплачивать по крайней мере до тех пор, пока они не станут настолько неопределенными, что повод для их финансирования пропадет. Мои коллеги и я настаиваем на встрече с мистером Гэнноном и другими членами правления фонда. Мы хотим объяснить им, что они не должны поступать таким образом с детьми, о которых мы заботимся и надеемся заботиться в будущем.

В понедельник вечером, после первого дня работы в престижной юридической фирме, Скотт Альтерман отправился на пробежку в Центральный парк. В выходные он занимался самобичеванием. Серьезной и непростительной оплошностью было показываться у таунхауса, в котором жила Моника. Ведь он напугал ее, а таким способом своей цели не добьешься.

Он понимал, что четыре года назад проявил в общении с ней излишнюю напористость. У него не хватило ума догадаться, что для Моники было неприемлемо встречаться с мужем лучшей подруги.

«Но теперь мы с Джой окончательно расстались, – думал он, передвигаясь неторопливой трусцой и наслаждаясь свежим осенним ветерком. – Развод был мирным, и Джой даже согласилась с тем, что глупо было жениться через полгода после знакомства. Мы не знали друг друга по-настоящему. Она пришла на работу в нашу компанию сразу после юридического колледжа. Я слишком поспешил купить ей кольцо и внести первый взнос за кооперативную квартиру.

Это одна из причин, почему семьи у нас не получилось, – размышлял он, обдумывая планы в отношении Моники. – Джой наконец поняла, что только уязвленное самолюбие побуждало ее сохранить наш брак. Разумеется, ни к чему хорошему это не привело. Три долгих года разговоров и попыток реанимировать отношения оказались прожитыми впустую. Но я понимал, что, пока Джой не признает наш брак безнадежным, у меня не будет никаких шансов заполучить Монику. Теперь Джой говорит, будто никогда всерьез не верила, что Моника встречается со мной. В тот год, когда развелись, мы оба испытали облегчение…»

У него возникла мысль упросить Джой позвонить Монике и объяснить ей все это. Ведь Джой даже восхищалась его щедростью, поскольку он оставил ей квартиру и всю мебель. И картины. А теперь они стоили гораздо больше, чем в те времена, когда он их покупал. Альтерман гордился своим чутьем на хорошее искусство и вынашивал идею собрать новую коллекцию.

Его бывшая жена Джой сейчас являлась владелицей кооперативной квартиры, приличного счета в банке. Более того, перед тем как сообщить своим партнерам об уходе, Альтерман попросил рассмотреть возможность сделать Джой их партнером. Он надеялся, что они согласятся. «Она мне за это благодарна, к тому же она чертовски хороший адвокат и заслуживает этого. Я знаю, она рада, что я ушел из фирмы. Ей не хочется каждый день со мной сталкиваться. Я слышал, она встречается с мужчинами, и это только к лучшему. Благослови Бог моего преемника».