Иерусалим. Один город, три религии - Карен Армстронг

Как же выглядела столица Давида? По сегодняшним меркам она была крошечной – около 15 акров, основная часть которых, как и в других городах региона, была занята цитаделью, дворцом и домами приближенных царя, военных и гражданских. В общей сложности город мог вместить не более двух тысяч жителей. Кстати, в Библии не говорится, что Давид взял город: напротив, подчеркивается, что он захватил «крепость Сион», а потом поселился «в крепости» (2 Цар 5:8; 1 Пар 11:5). В Книге Иисуса Навина есть место, где Иерусалим назван «южной стороной Иевуса», как если бы автор считал город Иерусалим и крепость Сион разными объектами. (Нав 15:8). Может быть, Давид захватил только иевусейскую цитадель – совершил нечто вроде военного переворота? Действительно, Библия не упоминает ни о массовом истреблении жителей Иерусалима, подобном тем, что описаны в Книге Иисуса Навина, ни об их изгнании и поселении вместо них последователей Яхве. Все это позволяет предположить, что завоевание Иерусалима Давидом было не более чем «дворцовым переворотом», в ходе которого Давид с горсткой сподвижников сверг иевусейского царя и его ближайшее окружение, оставив нетронутыми сам город и его население. Конечно, это чисто умозрительная гипотеза, однако, как мы уже видели, при первом упоминании в Библии города Иерусалима автор говорит, что иевусеи и иудеи живут там бок о бок «даже до сего дня» (Нав 15:63).

Так что Давид, прославившийся массовым истреблением филистимлян и эдомитов, вполне мог оказаться для жителей Иерусалима справедливым и милосердным завоевателем, который не только не притеснял их, но и активно с ними сотрудничал, приближая к себе некоторых из них. Иисус Навин разрушал алтари иевусеев и растаптывал их святыни. Про Давида же нигде не говорится, чтобы он как-либо препятствовал отправлению местных религиозных культов. В действительности – дальше мы это увидим – верования и обрядность иевусеев в Иерусалиме влились в культ Яхве. Яхвист видит в Давиде нового Авраама: он убежден, что царство Давида стало исполнением древнего обещания, данного Богом, – потомки Авраама стали-таки могущественным народом и унаследовали землю Ханаана (Clements, 1967). Но Давид похож на Авраама и уважительным отношением к вере народа, на землю которого пришел.

Город Давидов, таким образом, стал местом плодотворного взаимодействия иевусейской и израильской традиций. Так, «Орна иевусеянин» – возможно, последний иевусейский царь – продолжал владеть земельным участком за пределами городских стен на гребне горы Сион. Давид сохранил и иевусейских чиновников. К тому времени в городах-государствах Ханаана уже несколько сотен лет существовала развитая бюрократия – политическая и финансовая, – тогда как иудеи и израильтяне из нагорных районов не имели ни опыта, ни знаний, необходимых для управления городом-государством. В подавляющем большинстве они, скорее всего, были неграмотны. Поэтому для Давида имело прямой смысл сохранить старую административную систему вместе с чиновниками, которые могли обеспечить ему нормальное функционирование города и хорошие отношения с новыми подданными. В целом поведение Давида в Иерусалиме показывает, что евреи тогда еще не считали своим священным долгом держаться обособленно от прежних обитателей страны – это станет нормой лишь после возвращения из вавилонского пленения. За то время, пока Ханааном правили египтяне, местные народы, по-видимому, переняли у них методы управления: судя по описанию Библии, двор Давида, а после и Соломона, был устроен в точности так же, как египетский. Там существовали должности великого визиря, секретаря по иностранным делам, дееписателя, который ведал внутренними делами, и «друга царя». Таким образом, система, действовавшая в эль-амарнский период, сохранилась до времен сына Давида царя Соломона. Некоторые чиновники Соломона носили несемитские имена (3 Цар 4:3), и нет почти никакого сомнения, что Давид взял себе регулярную армию иевусеев. Именно таково происхождение упоминаемых в Библии «хелефеев и фелефеев», т. е. критян и филистимлян – наемников, составлявших личную гвардию царя. Так что Иерусалим остался иевусейским городом – приход Давида практически не изменил его лицо. Новое название «Ир Давид» так и не прижилось, люди продолжали употреблять старые названия – Иерусалим и Сион.

И даже царская династия Давида вполне могла иметь примесь иевусейской крови, – ведь не исключено, что Давид на самом деле взял себе жену из иевусеев. Позднее у евреев появились законы, строго запрещающие им браки с представителями других народов, но ни Давида, ни Соломона смешанный брак совершенно не смущал. Давид соблазнил Бат-Шеву (Вирсавию), жену «Урии хеттеянина», одного из своих иевусейских военачальников (вспомним, что иевусеи, как считается, были близко родственны хеттам). Чтобы жениться на Вирсавии, Давид погубил Урию, послав его в битве против аммонитян на особенно опасный участок. Имя Бат-Шева – по-видимому, языческое, первоначально оно могло означать «дочь семи богов»: в аккадских клинописных текстах упоминается семерка богов – сиббити, – что в иврите должно было превратиться в «шева» – «семь» (Mendenhall, p. 45). Сын Давида и Вирсавии был, таким образом, наполовину иевусеем. При рождении ему было дано хорошее израильское имя Иедидия («возлюбленный Яхве») в знак того, что он выбран наследником Давида. Однако родители назвали сына Соломоном – по всей вероятности, в честь Шалема, древнего божества Иерусалима. Хронист, правда, связывает это имя с древнееврейским словом «шалом» – «мир»: он излагает предсказание, согласно которому Соломон, в отличие от отца, «будет человек мирный» (1 Пар 22:9; ср. Ahlström, 1993, pp. 504–05).

Иевусеями могли быть и другие известные жители Иерусалима, занявшие впоследствии важное место в иудейской традиции. Один из них – пророк Натан (Нафан). Библия подробно рассказывает о происхождении каждого пророка, но Натан – исключение: не указано даже имя его отца (Ahlström, 1961; Clements, 1965, p. 58). Возможно, Натан был советником иевусейского царя, и если так, то он оказался очень полезен Давиду как посредник в отношениях с его новыми иевусейскими подданными. Натан сурово укорял Давида после гибели Урии, но не за попрание нравственных заповедей Моисея, а за вопиющее злоупотребление властью, которое никак не подобало ближневосточному монарху, поклявшемуся установить справедливость в своем царстве. Не исключено, кроме того, что убийство Урии серьезно осложнило отношения Давида с иевусейским населением. Можно предположить, что из иевусеев происходил и первосвященник Иерусалима Цадок (Садок), хотя в прошлом это яростно оспаривалось (Rowley, 1967, p. 73; Clements, 1965, pp. 42–43; de Vaux, 1961, pp. 114, 311). Позднее, как мы увидим, все священники Израиля должны были доказать, что ведут свой род от Цадока, поскольку к тому времени он уже стал символом иудейской аутентичности. И все же его имя – иевусейского происхождения. В 1-й книге Паралипоменон приводится безупречная родословная Цадока, восходящая к Аарону, – правда, в ней на пять поколений больше, чем должно было пройти от Аарона до Давида (1 Пар 6). Может статься, Хронист добавил в родословную первосвященника его иевусейских предков. Смещение верховного служителя Бога Всевышнего наверняка оттолкнуло бы местное население. Чтобы удовлетворить израильтян, Давид назначил второго священника – Эвиатара (Авиафара), потомка старинного священнического рода из Шило. Эвиатар служил наравне с Цадоком – правда, он недолго продержался после смерти Давида, и первосвященником Иерусалима стал Цадок. И все же два священнослужителя, израильский и иевусейский, в добром согласии совершающие обряды, олицетворяли мирное сосуществование двух народов, к которому стремился Давид. Ему нужны были символы, способные объединить его разнородное государство, удержать вместе несхожие друг с другом части страны. Одному из своих сыновей Давид дал имя Беелиада (Веелиада), демонстрируя тем свои симпатии к местным традициям, и многие старинные обряды иевусеев на горе Сион гармонично влились в Иерусалиме в принесенный израильтянами культ Яхве.