Две луны - Степан Станиславович Сказин

— Пройдемте тогда на кухню, — расцвела квартирохозяйка.

На тесной кухне — за застеленным клеенкой столом — мы подписали договор аренды. Опустошив кошелек — я заплатил агенту и хозяйке. После чего толстушка и «Зорро» в солнцезащитных очках отчалили.

С полминуты я сидел один на кухне — тараща глаза на календарь с белым лебедем. Сердце мое бешено стучало — разгоняя кровь по венам. В мозгу моем прокручивалось: «Тия… Бхайми… Бхайми… Тия…».

Наконец — мобилизовав свою смелость — я встал и, в несколько шагов пройдя коридор, постучался в правую дверь.

— Заходи, дорогой, — раздался нежный голосок Тии.

Во мне бушевала буря. Не заставив себя дважды просить — я ступил в комнату. Тия — протягивая руки — порхнула мне навстречу.

— Привет… Ты помнишь меня?.. — прижав к груди руки Тии, горячим шепотом задал я не самый умный вопрос. — А где Бхайми?..

— Конечно, я помню тебя милый… — так же шепотом отозвалась Тия. — Бхайми скоро придет…

Только сейчас я окинул взглядом комнату. Кружевные занавески на окнах. Фарфоровые кошечка и сова на полке. Ваза с синим цветком. Белоснежные постельки на лежащих прямо на полу матрасах. Комната была убрана просто и со вкусом. Даже обшарпанные зеленые обои в белый горошек и трещина в паркете не портили картины.

— Тия… Тия… — твердил я, не отпуская рук красавицы. — Я так скучал… по тебе и Бхайми…

— Я знаю. Знаю, милый, — сказала Тия, доверчиво склонив голову ко мне на грудь.

Под черепной костью у меня теснились сотни вопросов.

Зачем Тия и Бхайми раздавали у метро свои портреты?.. Почему напросились в гости к такому не блещущему достоинствами забитому парню, как я?.. Отдались мне?.. Куда потом так внезапно исчезли?..

Но сейчас — когда я держал в руках нежные руки Тии — мне ни секунды не хотелось тратить на расспросы. В груди моей полыхал костер. Я притянул Тию к себе и заглянул в глаза девушки — в которых, казалось, колыхался целый океан. Океан, в котором мне хотелось утонуть.

Весь наряд Тии состоял из легкого узорного халатика. Одной рукой обвив талию Тии — другой я распахнул на красавице халатик. Увидел чуть вздымающуюся и опускающуюся девичью грудь. Волна возбуждения прошибла меня, как электрический разряд.

Я осыпал поцелуями груди Тии — коснулся языком затвердевших сосков. А затем мои губы слились с губами красавицы. Кровь быстрее побежала по моим венам. С удивительной для меня самого властностью — я сорвал с Тии узорный халатик. Красавица осталась в одних только розовых трусиках.

Мне казалось: Тия так и тает в моих знойных объятиях — будто сливочное масло.

Я уложил ее на белоснежную постель. Ловким движением стянул с красавицы трусики. А затем и сам — как от лишнего груза — освободился от одежды.

Обнаженная Тия была прекрасна.

Весь покрывшийся от волнения гусиной кожей — я обшарил руками и губами каждый квадратный миллиметр тела девушки. Красавица легла на бок. Я пристроился — на боку же — сзади и, пальцами играя с сосками Тии, глубоко проник в девушку. Тия только охнула. Она страстно, горячо застонала — когда я задвигался внутри нее.

Я наращивал темп. Руками я обхватил Тию. Крепко прижал к себе. Зарылся лицом в ее душистые черные волосы. А она только восклицала тонким — чуть жалобным — голоском:

— Да, да!.. Продолжай!.. Я кончаю, кончаю!..

Стоны Тии только раззадоривали меня. Подкидывали хворост в мой внутренний огонь. Я долбил, таранил Тию в каком-то самозабвении.

За десять минут я достиг желанной разрядки. Томно вздохнув — я откинулся на спину. Тия — повернувшись ко мне — пристроила свою хорошую головку у меня на груди. Я запустил пальцы в густые локоны красавицы.

Не знаю — долго ли мы так лежали. Я снова почувствовал эрекцию и жар в крови. В это время дверь отворилась — и в комнату птичкой в ярких перьях впорхнула Бхайми.

— Привет, Тия!.. Привет, богатырь!..

Мое присутствие — как ни странно — нисколько не удивило Бхайми.

— Бьюсь об заклад, дружок: ты успел доставить Тие удовольствие, — лукаво улыбаясь, сказала Бхайми. — Надеюсь: у тебя хватит сил и на меня.

Бхайми присела у меня в ногах и сняла свое красное платьице — оставшись в трусиках и лифчике.

— Вы пока развлекитесь, а я вскипячу чаю и нарежу бутербродов, — без намека на ревность мелодично произнесла Тия.

Поднялась, накинула свой халатик и вышла из комнаты.

— Ну, дорогой?.. — спросила Бхайми. — Развлечемся, как Тия говорит?..

Бхайми обожгла меня взглядом полных огня рысьих глаз.

Я почувствовал, что голова у меня идет кругом — и что лицо заливает краска. Еще часа полтора назад я был обыкновенный паренек, повздоривший с «предками». Курьер в поисках съемного жилья… И вдруг в мою жизнь ворвалась сказка.

Девушки — две прекрасных луны — точно поджидали меня все эти долгие дни. Для красавиц будто не было ничего более естественного, чем пустить меня в свою постель. Они любят меня — как два дружных пушистых котенка любят кормящего и поящего этих котят мальчика. Преданно. Беззаветно. Без разъедающей ревности. Точно гурии в раю — Тия и Бхайми стремятся сделать мне хорошо, ничего не требуя взамен.

С чего мне выпало такое счастье?.. Я не в состоянии был сейчас рассуждать об этом. Я наслаждался моментом.

Сидя на постели — я и Бхайми осыпали друг друга бесчисленным количеством поцелуев. Я расстегнул на Бхайми лифчик. Бхайми грациозно изогнулась — как кошка. Лифчик упал — обнажив похожую на два плодика девичью грудь.

— Бхайми… — прошептал я, сглотнув слюну.

Я поцеловал родинку у правого соска Бхайми. Бхайми засмеялась — и, коснувшись моего эрегированного пениса, сказала:

— Сейчас, милый.

Она проворно стянула трусики — и встала на четвереньки. Тут уж мне не пришлось раздумывать, что делать. Стоя на коленях — я проник твердым, как камень, членом, в Бхайми.

— Да!.. — воскликнула Бхайми, выгибая спину и встряхивая спутанными волосами.

Кровь застучала у меня в висках. Мне хотелось реветь от страсти. Я положил руки на упругие ягодицы Бхайми. И яростно, бешено таранил ее.

Бхайми громко и протяжно стонала.

Я наращивал свой напор — как в каком-то самозабвении. Пока не почувствовал неотвратимость финала. Три-четыре особо сильных толчка — и я достиг разрядки. Не постесняюсь сказать: я фонтанировал спермой.

Удовлетворенный — как объевшийся лосося медведь — я отвалился от Бхайми и распластался на помявшейся постели. Бхайми надела длинную футболку, поправила волосы и одарила меня лучезарной улыбкой:

— Ты был великолепен, милый.