Катя & 2/3 - Наталия И. Новохатская

помешает. Упрекать бывшего своего, а ныне государственного мужа я не планировала, но веселый урок преподнести желала, пользуясь непринужденностью сложившихся отношений.

С отставным супругом мы сошлись на полдороге, в тени углового платана на изгибе торгового ряда, неторопливо брели друг дружке навстречу и встали у лотка с французским бульварным чтивом, подле ошивался некто в шортах и красной кепке с козырьком. Очевидный турист стоял к публике спиной, перебирал пестрые книжки и выкладывал из них на прилавке прихотливый пасьянс, вполголоса толкуя с продавцом, вид которого, между всем прочим, не заслуживал никакого доверия.

Кстати сказать, смотрелся друг Паша по обыкновению чудовищно, надо думать, бессонная ночь сказалась, добавила его незавидным чертам нечто вымученно-исступленное, вот кому совершенно противопоказано болеть, терять вес или покой. Мысленно я всем нам поаплодировала, продлевая до бесконечности приветливую, но отнюдь не искреннюю улыбку.

– Здравствуй, Паша, приятно тебя видеть, – сказала я, но руки не подала, вроде как занималась тарой на ремнях.

– Катрин, дивно выглядишь, – похвалил меня Павел Петрович с непринужденностью, словно не гнал в Женеву из Страсбурга спозаранку или ночной порой.

– Какое там, один бальзаковский возраст спасает, – я поделилась секретом. – Только он допускает предельную экстравагантность, иначе – ужас что получается, хоть в зеркала не смотрись.

– А что нам тогда говорить? – вздохнул Паша. – Присядем здесь или найдем кафе?

– Чуть позже, я присмотрела одну штучку вон в том ряду, – я повела подбородком в сторону бродячего цирка. – Обойдем вернисаж для порядка и можем сесть под тент, я даже знаю, где именно.

Паша не мгновенно согласился, и мы проследовали вдоль барахолки, иногда я присматривалась к отдельным товарам, но в целом не медлила, время было рассчитано. Когда же убедилась, что заметная красная кепка вынырнула у назначенного прилавка, то повела спутника по плавной дуге, таким образом мы прошли по пути искателей случайных сокровищ. Если Паша чувствовал нетерпение, то ничем не проявлял, следует отдать должное выдержке бывшего спутника жизни. Однако я предвкушала, как он через четверть часа оценит свою выдержку и мою неспешность, и развлекалась просто несказанно. Беседа во время прогулки велась самая незатейливая – о погоде и здоровье родных и близких, просто браво! Подойдя вплотную к выбранной торговой точке, я сделала вид, что порадовалась и предприняла заявление одновременно обращаясь к продавцу товара.

– «Эту картинку, пожалуйста», – я сказала (по французски с подачи партнера, пришлось отрепетировать), затем объяснила для Паши. – Вот, представляешь, рисуют на досках копии шедевров, наносят патину и продают по дешевке. («Нет, мсьё, не Мона Лиза, а слева»…) Тут они нам Брейгеля-старшего изобразили очень недурно, картинка просто, как у Тарковского в «Солярисе».

– Недурно и довольно изобретательно, – одобрил Павел Петрович, осматривая китч вблизи, затем обратился к торговцу на ином уровне произношения, скорее всего, осведомляясь о цене.

– Ун (один) франк, – сказал южанин, хозяин товара, сияя, как медный грош, в этом явно заключалась какая-то шутка.

– И совсем недорого, – гадостно ухмыльнулся Паша, полагая, что включился в предложенную забаву на равных правах.

– Берем, – решительно заявила я, отдала швейцарский франк единой монетой и показала жестами, что товар желательно упаковать.

Пока хозяин точки отлучался, чтобы испросить у соседа паковочную тару, некто в красной шапке приблизился вплотную к прилавку из картонных ящиков, как бы изучая копию Моны Лизы, на самом деле, чтобы не пропустить самого интересного.

Когда торговец вернулся, уложив товар в пакет из продуктового магазина, расположение невидимых звезд подсказало, что момент настал.

– Мерси, мьсе, овуар, – распрощалась я с торговцем, затем передала Паше мятый пакет с разрисованной доской внутри и сказала с улыбкой, сияя от собственной щедрости. – Я думаю, Алле понравится, на кухне должно хорошо смотреться.

Паша взял презент, молча глянул на меня, и таким образом мы сделали несколько шагов, но от точки далеко не отходили, мне хотелось, чтобы партнер слышал речь от слова до слова и мог оценить.

– Да, совсем позабыла, что это со мной? – выговорила я монолог, заученный наизусть. – Извини, Паша, на кофе у нас времени нет, тебе надо торопиться. Да, вот сумка, заверни доску, тара приличная, есть логотип местной галереи, но это неважно.

– Катрин, я не совсем понял, – высказался Паша, когда обследовал тару, нашел ее пустой и обрел дар речи. – Мне бы хотелось знать…

– Нет, всего знать нельзя, – вставила я лишнее и продолжила текст роли. – Видишь ли, я послала Алле куст цветущих роз, называется «Папаша Мейярд», на ящике наклейка, очень хорошо упаковано и заранее оплачено, не волнуйся. Сегодня с часу до трех автобус из женевской миссии будет ждать в Москве у института хирургии глаза, там налажено с приемом посылок.

На этих словах друг Паша встал на месте столбом и устремил на меня взор, полный осознанной, бешеной ярости. Однако страшен в тот миг он был отменно, я слегка вздрогнула, хотя очень старалась не высказать слабости.

– Катя, ты хоть понимаешь, что сделала? – спросил Павел Петрович сдавленно и в полном забытьи, что лет пятнадцать подряд именует меня не иначе, как Катрин, значит доехал полностью до сути сообщения. – А если не дойдет?

– Отлично понимаю, – заверила я с подобием улыбки и объяснила с затверженной пространностью. – Однако в отличие от вас со старшеньким я подумала о мерах предосторожности. Грузила ящики с цветами сама, кузина Ирочка заручилась помощью шофера и экспедитора, они отдадут посылку любому порученцу на имя Аллы Барсовой. Если твои ассистенты опоздают, то обещал подъехать Валентин, он не в курсе. Но если и не подоспеет, то моя знакомая получит оба ящика, мы договорилась, она ждет до закрытия процедуры выдачи. Ей я выслала другие розы, «Гримальди», она давно просила, захватит твои заодно. Потом я заберу, если вы не управитесь. Но ее координат, извини, сейчас не дам, как говорил Вильям Шекспир – излишняя предосторожность. Однако, если поторопишься, можешь успеть, сейчас в Москве как раз полтретьего, час разницы. По-моему, тебе пора бежать и звонить.

– Я так и сделаю через минуту, – сказал Паша, внимательно выслушав инструкции, но счел нужным добавить. – Я тебя недооценил и больше не повторю этой ошибки.

– Ну что ты, Паша, не стоит благодарности, – нашлась я с показным благодушием, после чего добавила. – Аллочке привет, надеюсь узнать, что у нее все в порядке.

– Катрин, я беру свои слова обратно, – Паша, не взирая на потерю времени, вернул лицо и взял себя в руки. – Прощальный привет звучит по-иному, скорее всего, я ошибся и поделом наказан!

– Тогда с Богом! – произнесла я с облегчением. – Время, Паша, время!

– Тебе того же, Катрин! – Павел Петрович оставил за собой последнее