Пестрые истории - Иштван Рат-Вег

Теофило Бетти свою хронику Песаро написал по-итальянски. О важнейшем моменте он сообщает следующее: «Они были застигнуты Джованни, когда упражнялись в самом интересном и наиболее полном восторгов деле, какое природа диктует смертным».

Франческу у Данте надо отличать от Франчески исторической. Пусть она останется для читателя кающейся за один миг самозабвения, тихим, достойным сочувствия созданием. Дело исторической науки судить о второй Франческе, когда эта наука делает выводы о нравах той эпохи.

Лаура Петрарки

Там нашлись отрицатели явно греховной любви, тут не хотели поверить, что может существовать длящаяся двадцать один год небесной чистоты идеальная любовь. За двадцать один год — двести девяносто семь сонетов, шедевров итальянской лирики, и все к одной женщине, Лауре. Любовь и только любовь; радостей мало, зато много страданий, и никакой надежды на воплощение мечты.

Неудивительно, что нашлись сомневающиеся, они не верили в реальное существование Лауры, полагая, что ее никогда и не существовало, просто поэтическая фантазия автора создала некий образ, которому он изливал свои волнами набегавшие чувства.

В миланской библиотеке Амброзиана хранится один раритет: том «Кодекса Вергилия». Когда-то он принадлежал Петрарке. Не только роскошный титульный лист — произведение рук Симона Мартини{Мартини Симоне ли (ок. 1280–1344) — итальянский живописец, ученик Джотто, друг Петрарки, для которого он создал портрет Лауры. Петрарка посвятил своему другу, считавшемуся одним из величайших художников своего времени, два сонета. — Прим. ред.}, но и собственноручные заметки Петрарки на полях придают этой книжной редкости особую ценность. Среди заметок вот эта, сделанная на латыни, отметает все сомнения в существовании Лауры.

Итак, Лаура была не просто поэтическим образом. Она жила земной жизнью, ходила по этой земле, даже если и не сошла на нее с небес. При жизни о ней еще было известно, кто она такая, но с тех пор память стерлась.

В 1764 году французский аббат до Сад выпустил трехтомный труд о жизни Петрарки. («Mémoires sur la vie de François Pétrarque»). Удалось, — говорит он между прочим, — разыскать документы и другие доказательства, что женский идеал Петрарки тождествен дочери авиньонского дворянина Одиберта де Нове Лауре, супруге дворянина Уго де Сада. Однако нашлись любопытствующие, кто перепроверил факты, приводимые аббатом, они утверждают, что данные эти подозрительны, вполне возможно, что он сам придумал их, чтобы прославить фамилию Сад.

Прочитавшему несколько сонетов из «Canzoniere» без особых разысканий бросится в глаза то, что сеньоры Лауры де Нове они ни в коем случае не касаются. Потому что эта дама за этот период времени родила своему мужу десятерых детишек. Просто невообразимо подозревать увенчанного лаврами поэта Италии в том, что он двадцать один год пленялся и воздыхал о добропорядочной матери семейства с десятком ребятишек. Приведем в качестве примера один сонет, написанный поэтом по тому случаю, что он утаил перчатку Лауры с ее правой руки:

Возможно ли себе представить, чтобы такие стихи адресовались добропорядочной матери многочисленного семейства, плодящейся словно крольчиха, и так воспевались материнские руки, и днем и ночью занятые хлопотами в детской?

Но давайте подведем итог: Лаура действительно жила на свете, но что она была за человек — этого мы никогда не узнаем. И это даже хорошо, потому что сравнения пошли бы только в бесплодную тягость историкам литературы.

Мы знаем только, что в период создания песен в честь Лауры Петрарка жил вполне земной жизнью. Бог даровал ему двоих детей: Джованни, родившегося в 1337-м, и Франческу — в 1343 году. Поэт признал их перед Богом и законом.

Настоящая дама с камелиями

Драма Александра Дюма-младшего, имевшая огромный успех, открыла моду на фальшивую романтику падших, но очистившихся в горниле настоящей любви девиц. Реальный прообраз дамы с камелиями еще как-то заслуживает слез сочувствия со стороны чувствительных душ, но не в плане искусственно нагнетаемой драмы вокруг духовного очищения, а потому, что она была больна, смертельно больна.

Родилась она в маленькой нормандской деревеньке 16 января 1824 года. Настоящее ее имя — Альфонсина Плесси, но, попав в Париж, она вместо Альфонсины приняла более симпатичное имя Мари, а уже потом решила «облагородить» свою фамилию начальным слогом «дю» и превратилась в Мари Дюплесси. У Дюма она выступает как Маргарита Готье, а в «Травиате» заливается соловьем под именем Виолетта; в одном американском фильме она же потрясает простодушного зрителя таинственным именем — Камилла, роковая женщина! Разгадка в том, что переводчик на английский язык почел остроумным превратить английское camellia в имя собственное и заменить им Маргариту.

Эта многоименная девица была незаконнорожденной. Отец — пьяница и дебошир, мать пропала из деревни, когда девочке было всего лет восемь; с тех пор Альфонсина бедствовала среди такой же бедной деревенской родни. Побиралась, выполняла случайную работу, потом попала в Париж. Здесь и ей пришлось пройти через все муки, как и всем подобной судьбы девицам: работала в прачечной, была посыльной модных магазинов, наконец, жарила и продавала картошку на Понт-Неф.

Тут начиналась ее карьера. Она попала в поле зрения Рок-плана, писателя, директора театра; ему понравилось какое-то особое очарование девушки, и он взял ее в театр статисткой. Там она оставалась недолго. В новом окружении красота ее расцвела, аристократы-ценители обратили на нее внимание. В результате этого внимания она оставила фальшивую роскошь сцены, у нее хватило ума и обаяния окружить себя настоящей роскошью. Она быстро поднималась по лестнице успеха в полусвете. Вошла в моду, знатоки пустились наперегонки осыпать ее золотым дождем. В 1846 году отправилась в Лондон с неким графом но имени Перрего, предположительно, там он женился на ней. Неизвестно, правда это или нет, но с тех пор на карете, столовом серебре, на белье Альфонсины Плесси, то есть уже Мари Дюплесси, красовался герб — графский родовой знак.