Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг

– Наверное, я схожу с ума, – сказал Лонни и неуверенно засмеялся.

Дорис посмотрела на свои часы и увидела, что было примерночетверть восьмого. Свет на улице изменился с ярко-оранжевого до густого имрачно-красного, который ярко отражался от витрин магазинчиков на Норрис-роуди,

Казалось, покрыл шпиль церкви напротив свежеспекшейсякровью. Сплющенная сфера самого солнца сейчас уже коснулась линии горизонта.

– Что там произошло? – спросила Дорис. – Что это было Лонни?

– Я потерял мой пиджак. Черт побери!

– Ты не потерял. Ты снял его. Он весь был заляпан…

– Не говори глупостей! – огрызнулся он на нее. Но его глазане были раздраженными; они были тихими, потрясенными, блуждающими. – Я потерялего, вот и все.

– Лонни, что произошло, когда ты пролез через изгородь?

– Ничего, – живо сказал он. – Давай не будем говорить обэтом. Где мы находимся?

– Лонни…

– Я не помню, – тихо сказал он, глядя на нее. – В головепустота. Мы были там… мы услышали какой-то звук… потом я побежал. Это все, чтоя могу вспомнить. – И потом он добавил детским голоском, который испугал ее: –Неужели я выбросил свой пиджак? Он мне нравился. Он шел к этим брюкам.

Затем он вдруг рассмеялся идиотским смехом.

Это было что-то новое, пугающее. То, что он видел заизгородью, казалось, частично выбило его из колеи. Она не была уверена, что тоже самое не случилось бы с ней… если бы она увидела это. Все равно, они должнывыбраться отсюда. Вернуться в гостиницу к детям.

– Давай возьмем такси. Я хочу домой.

– Но Джон…

– Наплевать на Джона! – сказала она, и теперь ей пришланавязчивая мысль. – Что-то не так, все не так, мы берем такси и едем домой!

– Ладно. Хорошо. – Дрожащей рукой Лонни провел себе по лбу.– Но здесь нет ни одного такси.

На Норрис-роуд, широкой, вымощенной булыжником улице,действительно совсем не было машин. Прямо по середине ее проходили старыетрамвайные пути. На другой стороне перед цветочным магазином был припаркованстарый трехколесный автомобиль. Дальше, на их стороне, косо наклонившись на стойке,стоял мотоцикл «Ямаха». И это было все. Они слышали шум едущих автомобилей, ноон был приглушен расстоянием.

– Может быть, улица закрыта на ремонт, – пробормотал Лонни,а потом он поступил странно… странно, во всяком случае, для него; он всегда былтаким спокойным, уверенным в себе. Он оглянулся, как будто боялся, что за нимикто-то идет.

– Пойдем пешком, – сказала она.

– Куда?

– Куда угодно. Лишь бы из Крауч-энд. Мы сможем взять такси,если уйдем отсюда. – Она вдруг уверилась в этом, если ничего не случиться.

– Хорошо. – Теперь, казалось, он хотел, чтобы во всем этомона приняла первенство на себя.

Они пошли по Норрис-роуд в направлении к заходящему солнцу.Автомобильный шум оставался таким же далеким, казалось, он не исчезал, но и нестановился громче. Эта пустынность начинала действовать ей на нервы. Онапочувствовала, что за ними следят, старалась гнать от себя это ощущение иобнаружила, что не может этого сделать. Звук их шагов

(ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕЛОВЕК ИСЧЕЗЛИ В КОШМАРЕ МЕТРОПОЛИТЕНА)возвращался к ним глухим эхом. Случившееся у изгороди снова и сновапрокручивалось у нее в голове и, наконец, ей пришлось опять спросить:

– Лонни, что это было?

Он ответил просто:

– Я не помню, Дорис. И не хочу вспоминать от этом.

Они прошли мимо универсального магазина, который был закрыт– в его витрине лежала груда кокосовых орехов, похожих на высохшие отрубленныеголовы. Прошли мимо прачечной, в которой белые стиральные машины, отодвинутыеот стен, покрытых выцветшей розовой штукатуркой, были похожи на вырванные изстарческих десен квадратные зубы – этот образ вызвал у нее приступ тошноты. Онипрошли витрину, всю в мыльных потоках, со старым объявлением на ней «МАГАЗИНСДАЕТСЯ В АРЕНДУ». За полосками высохшего мыла что-то шевелилось, и Дорисувидела, что на нее пристально смотрит изуродованное боевым розовым шрамом спучками шерсти морда ко-

Та.

Она проверила ощущения своего тела и обнаружила в себесостояние медленно растущего ужаса. Она почувствовала, как ее внутренностипонемногу медленно начали подниматься в ней. Во рту появился резкий неприятныйпривкус, будто бы она проглотила дозу крепкого зубного полоскания. В светезакатного солнца булыжники Норрис-роуд сочились свежей кровью.

Они приблизились к подземному переходу. В нем тоже былотемно.

– Я не могу, – самым реальным образом сообщил ее разум. – Яне могу спуститься туда, там внизу что-то может быть. НЕ проси меня, потому чтоя просто не могу.

Другая часть ее разума спросила, в состоянии ли она вынестиобратный пройденный путь мимо пустого магазина с котом (как он туда попал изресторанчика около телефонной будки? Лучше не думать об этом), неуклюжего ртапрачечной, универсального магазина с отрубленными высохшими головами. Она подумала,что не смогла бы.

Волоча ноги, они теперь ближе подошли к подземному переходу.

Над ним, оставляя за собой шлейф искр, промчался состав изшести вагонов, подобно тому, как одержимая безумной страстью невеста снепристойной ненасытностью бросается навстречу своему жениху. Они обанепроизвольно отпрянули назад, но именно Лонни громко вскрикнул. Она посмотрелана него и увидела, что за прошедший час он превратился в совершенно чужогочеловека… только один ли час прошел? Она не знала. Но точно знала, что он ещебольше поседел, но она твердила себе – так уверенно, как только могла – что этоиз-за освещения, и этот довод убедил ее. Лонни был не в состоянии вернутьсяобратно. Поэтому нужно идти в переход.

– Дорис… – сказал он, отступив немного назад.

– Пойдем, – сказала она и взяла его за руку. Она сделала эторезко, чтобы он не почувствовал, как дрожит ее рука. Она шла вперед и онпослушно следовал за ней.

Они уже почти вышли наверх.

– Очень короткий переход, – подумала она со смешаннымчувством облегчения, но тут выше локтя ее схватила рука.

Она не закричала. Ее легкие опали и, казалось, превратилисьв смятые бумажные пакетики. Ее разум хотел покинуть ее тело и просто… и простопокинуть его. Рука Лонни отделилась от ее руки. Казалось, он ни о чем неподозревал. Он вышел на другую сторону улицы – только одно мгновение она виделаего силуэт, высокий и худой, в кровавом яростном свете заходящего солнца – апотом он исчез. С тех пор она его не видела.