Генрих VIII. Жизнь королевского двора - Элисон Уэйр

находился в Лондоне и взаимодействовал с парламентариями, Норфолк с Гардинером, пользуясь отсутствием своего врага в Гринвиче, старательно настраивали Генриха против него. Норфолка особенно возмущал тот факт, что Кромвель получил графство, которым до недавнего времени владели Буршье, являвшиеся потомками Эдуарда III.

В том месяце король провел в Виндзоре ежегодное собрание ордена Подвязки. Некоторые его кавалеры были казнены за измену, по большей части в связи с заговором Эксетера, и поступило предложение вычеркнуть их имена из списка. Однако Генрих не захотел портить документ и приказал, чтобы имена в нем остались, но рядом с каждым стояло «Vah, proditor!» – «О, изменник!»31.

В Майский день король с королевой, как обычно, наблюдали за турнирами из недавно выстроенного гейтхауса в Уайтхолле. В числе бросавших вызов был новый фаворит Генриха Томас Калпепер, которому не посчастливилось – его сшибли с коня. Леди Лайл, попавшая, как и многие женщины, под чары этого «прекрасного юноши»32, послала ему ленты своих геральдических цветов, чтобы он их носил, с запиской, гласившей, что «она впервые отправляет такой знак мужчине»33.

Калпепер, честолюбивый, богатый и родовитый, сделал карьеру в Личных покоях, будучи сперва пажом, а затем джентльменом; теперь он обыкновенно делил ложе [с королем]34. К 1537 году влияние Калпепера на Генриха стало достаточно сильным для того, чтобы леди Лайл прислала ему прекрасного сокола в обмен на покровительство35. Порой Калпепер бывал жестоким и необузданным. В 1539 году он изнасиловал жену смотрителя парка, пока «трое или четверо из его самых распутных слуг» держали ее. Потом он убил одного из жителей деревни, пытавшихся изловить насильника. Король, не желая лишаться общества молодого сорвиголовы, простил его36. Кроме того, Калпепер отличался алчностью: он и его брат, тоже Томас, который служил при дворе Кромвеля, все время стремились приобрести монастырские земли, искали придворных должностей и денежных выплат37.

Турниры продолжались пять дней, по их окончании Генрих и Анна присутствовали на банкете в Дарем-хаусе, куда допустили публику – посмотреть, как победители получают в награду от короля денежные призы и дома. Это было последнее публичное появление Анны Клевской в качестве королевы.

Кромвель, который помог сделать ее государыней, считал, что находится на пике своей карьеры, но был арестован без предупреждения 10 июня. Когда он вошел в зал Совета в Вестминстере, капитан стражи задержал его, а Норфолк и Саутгемптон торжественно отобрали у него знаки отличия ордена Подвязки и печать. Затем Кромвеля, вопившего, что он не предатель, поволокли в Тауэр. Двадцать девятого июня парламент лишил его прав и состояния и приговорил к смерти как изменника и еретика: утверждали, будто он отрицал присутствие Христа на мессе. Это обвинение выдумали в расчете на то, что король отвернется от него. Кромвелю вменялось в вину и то, что он самонадеянно осмелился вознестись гораздо выше своего «очень неблагородного и низкого состояния». Большую роль в падении Кромвеля сыграли сэр Ричард Рич – один из тех, кто дал показания против него, – и Норфолк.

Короля настолько ужаснули предъявленные ему доказательства, что он даже не подумал ставить их под сомнение и не обратил внимания на Кранмера, который дерзнул спросить: «Кому же после этого вы должны верить, ваша милость, если не можете доверять ему?»38 Тем не менее Генрих не отправил Кромвеля на смерть сразу: тот обладал сведениями, которые помогли бы аннулировать брак с Анной Клевской. Кромвель охотно согласился на все, но это его не спасло. Генрих проигнорировал последнее письмо узника, которое завершалось отчаянной мольбой: «Благодетельнейший государь, я взываю к милости, милости, милости!»

Двадцать восьмого июля 1540 года Кромвелю отрубили голову на Тауэрском холме. Перед смертью он заявил, что умирает верным католиком. Англичане, не понимавшие, как много значил этот человек, радовались его гибели, и популярность короля резко взлетела вверх. Кроме того, Генрих нашел козла отпущения, на которого можно было свалить вину за неудачный брак с Анной Клевской.

Католическая партия при дворе ликовала. «Теперь этот лживый мужлан, так жаждавший чужой крови, мертв, – насмешливо говорил Суррей. – Он поражен своим же оружием». Граф намекал на лишение прав и состояния, постигшее многих жертв Кромвеля. Саутгемптон, когда-то бывший другом Кромвеля, но отдалившийся от него после брака короля с Анной Клевской, стал вместо него лордом – хранителем личной печати, а лорд Расселл – лордом – верховным адмиралом. Падение Кромвеля стало победой религиозной ортодоксии и заставило многих реформаторов затаиться. Даже Гольбейн, которому покровительствовал Кромвель, попал в немилость и два года не получал заказов от короля.

Однако победа консерваторов не была полной: многие люди Кромвеля сохранили свои должности, Кранмер, придерживавшийся тех же религиозных убеждений, что и покойный, не утратил доверия короля, и сместить его не удалось. Влияние Норфолка и Гардинера возросло, но ни тот ни другой не определяли государственную политику, как это делал Кромвель. Король больше никогда не доверял ни одному министру в такой же степени, как Уолси и Кромвелю. Отныне он правил сам, поддерживая баланс сил между соперничавшими партиями при дворе.

Двадцать четвертого июня Генрих отправил Анну Клевскую во дворец Ричмонд якобы «ради ее здоровья, чистого воздуха и удовольствия»39. На следующий день к ней явилась делегация советников с сообщением о том, что ее брак признан недействительным. Она не протестовала и получила взамен щедрое денежное содержание – 500 (150 000) фунтов стерлингов в год, – дворец Ричмонд, замок Хивер и Блетчингли, бывшее поместье Бекингема, а также право называть себя сестрой короля с преимуществом перед всеми английскими дамами, кроме королевы и дочерей короля. Помимо этого, ей разрешили оставить у себя все украшения, посуду, одежду, занавесы и составили для нее достойный двор, в основном из ее немецких слуг. Брак Генриха с Анной был аннулирован Конвокацией 9 июля ввиду неудовлетворенности им короля и предполагаемой помолвки Анны с сыном герцога Лотарингского, заключенной до вступления в него.

Своему брату Анна сказала: «По воле Божьей я намерена провести свою жизнь в этом королевстве». Освободившись от уз, которые связывали его с этой женщиной, Генрих обнаружил, что она нравилась ему, после чего несколько раз приглашал бывшую супругу ко двору и сам посещал ее в Ричмонде. Анна по максимуму пользовалась своей независимостью, выглядела более «радостной», чем когда-либо, и каждый день надевала новое платье, «великолепнее предыдущего»40. В последующие годы она создала себе репутацию радушной хозяйки и принимала в Ричмонде многих придворных. Редко когда королевский развод приводил к такому благоприятному исходу.

55

«Я был молод, а