Артания - Юрий Никитин

На развилке дорог он свернул направо, тут же догналРодзяник, а затем и Щелепа, у него конь чуть поплоше, едва ли не в один голосзакричали:

– Это длинная дорога!.. Надо на ту, что во-о-он там!Придон изумился:

– Но эта дорога ведет в Славию, даже я знаю.

– Это дорога торговцев, – объяснилРодзяник. – Хорошая дорога: широкая, вымощенная камнем, с указателями, ачерез каждые три дневных перехода всегда большой постоялый двор. Можно есть,пить, спать, дать отдохнуть коням…

Щелепа хохотнул и ядовито добавил:

– Еще там воинские отряды через каждые десять верст.Чтобы защищать караваны от разбойников. Конечно, я понимаю, отважному артанинуникто не страшен…

Придон нахмурился, куяв издевается, ясно. Если со всеми подороге драться, то двигаться будешь медленно. А там и власти Славии,встревоженные, что кто-то побивает их заставы, вышлют навстречу целое войско.

– А что с другой дорогой?

– О, она скоро станет тропой, а потом и вовсе сгинет.Там дикие непроходимые леса. Там даже сами славы, судя по всему, не живут. Еслипройти через тот лес, а он не так уж и велик, то сразу будет Черное Капище. Но,конечно, если доблестный артанин желает обязательно подраться, можно и поглавной дороге…

Придон молча повернул коня.

Еще когда мчались сюда со всей сотней Дуная, каменистоеплато уже гремело под копытами, а сейчас оно заметно приподнималось иприподнималось, словно стремилось привести их на небо. Воздух становился свежееи чище, словно он снова очутился в горах.

Родзяник догнал, лицо веселое, рука выстрелила впередповелительным жестом:

– Славия!

Придон заставил усталого коня перейти с шага на рысь, затемна галоп. Что-то неправильное чудилось впереди. Он не мог сообразить, чтоименно, только линия горизонта почему-то быстро приближалась, а он уже привыкне спрашивать больше по-детски волхвов: почему, сколько ни скачи, а линия междунебом и землей все отодвигается и отодвигается?

Сейчас же эта линия, напротив, с каждым конским скокомстановилась ближе и ближе. Горизонт был в виде выщербленного скалистого края.Конь захрапел, прижал уши. Придон сбавил бег, а в десятке шагов от этого чудаостановился и соскочил на землю.

Впереди край света, так почудилось в первое мгновение. Земляобрывается отвесно, словно он, как крохотный муравей, стоит на вершине каменнойстены. Далеко внизу в жуткой бездне клубится желтый неприятный туман. Плита,что несколько дней вела с небольшим наклоном вверх, закончилась. Сейчас онстоит на ее краешке. На самом краешке огромной каменной плиты.

По телу прошли мурашки, он начал догадываться, что там,внизу. Послышался стук копыт, конский храп, шаги. Голос за спиной произнес:

– Отсюда всего сутки… от силы двое!.. до ЧерногоКапища.

Подъехал Щелепа, посмотрел с седла, не слезая, сказал уныло:

– Двое суток?.. Это ворона долетит за двое суток.

– А ты чем хуже вороны? – спросил Родзяник. –Ты же почти орел!.. Вон у тебя какой нос… красивый.

Щелепа потрогал свой длинный крючковатый нос, в глазахмелькнуло злое, не поверил, пожал плечами.

– Отдохнем, – сказал он и спрыгнул наземлю, – подумаем, как спускаться.

Придон подошел к самому краю, всматривался в желто-зеленуюжуть внизу. Живя в чистом, прокаленном солнцем мире ровной, как обеденный стол,степи, он не любил и боялся лесов, хотя что за леса в Степи? Так, мелкие рощи,просматриваемые насквозь. Только в северной части Артании, что граничит соСлавней, уже да, леса. Настоящие. У него все тело покрывалось мурашками, когдавступал под сень, так это называлось, сень леса. Над головой вместо бездонногопронзительно синего неба, иногда с облачками, появляется низкий зеленый полог,постоянно шевелятся ветки, по ним что-то ползает, скачет, наблюдает за нимвраждебно и злобно.

Кордоны между Куявией, Артанией и Славней сложились как бысами, где по рекам, а где по горным хребтам, там зимой вовсе ни пройти, нипроехать, да и летом непросто провести войско горными тропами, а вот сейчас онна высшей точке каменного плато, солнце жжет кожу, но почему во всем телеширится, расползается смертельный холод могилы?

Там внизу уже Славия… Славия в виде сплошного топкогоболота, поросшего предательским мхом. Даже не кочками, тогда можно бы ещепопробовать прыгать с одной на другую, как делают это порождение жаб – славы…хотя, если честно, он никогда на такое не решится, у него затрясутся колени, итут же промахнется мимо кочки в гнилую воду, где топь заглотнет его сразу же.

Болото бесконечное, тухлое, даже сюда, на такую высотудонесло сладковатый запах разложения, гнилья, особенно мерзкий для человекачистых солнечных запахов степи. Кое-где пятна не зеленые, а вовсе желтые, а тои красноватые, словно нарывы на теле человека или животного. А вон тамбугрится, будто из мерзких глубин поднимается исполинский пузырь болотногогаза, уперся в моховой покров, ищет, где прорвать…

Придон вздрогнул, наконец-то ощутив, что видит не пузырьболотного смрада, а холм, поросший лесом. И не болото там вовсе, а сплошнойдремучий лес, что с этой высоты выглядит толстым слоем мха на стареющем болоте.

За спиной Родзяник долгое время смотрел с седла, слез свеликой неохотой, будто этот обрыв его изумил до крайности, а ведь еще Дунайговорил, это эти двое знают все дороги как свои пять пальцев, даже бывали вСлавии не раз. Щелепа соскочил на землю бодрее, с Родзяником переговаривалисьвполголоса, Придон не прислушивался, только слышал в голосе Родзяникасильнейшее раздражение. За спиной послышались шаги.

– Как будем слезать? – спросил Щелепа. Он подошелближе, опасливо вытянул голову. Чертыхнулся, отступил. – Ничего не боюсь,но вот высоты…

– Так зачем же вызвался? – спросил Придон.

– Я ж говорю, – ответил Щелепа с обидой, –что ничего не боюсь! Мне бы только слезть…

Подошел Родзяник, скалил зубы. Придону очень не понравилисьглаза бывалого воина. Так смотрят лишь на человека, которому вот-вот нанесутсмертельный удар. Правда, Родзяник тут же отвел взгляд, даже улыбнулся, ноПридон ощущал себя так, словно по груди проползла большая холодная змея.

Щелепа, посвистывая, принялся снимать с заводного коня моткипрочнейшей веревки. Закрепил конец за выступ скалы, остановился в задумчивости.Родзяник сказал раздраженно:

– Что застыл? Другой конец себе за пояс – вот и все.

– А вдруг расстегнется? – спросил Щелепа. – Яж так хорошо пообедал…

– Тогда обвяжись, – посоветовал Родзяник. –Только и всего.

– А дальше?

Придон, не обращая на них внимания, потуже затянул перевязь,ножны меча бога войны прижались к спине, как будто стали ее частью. Родзяникпосматривал неодобрительно, сказал наконец: