Упрямый Галилей - Игорь Дмитриев

…я не вижу, чтобы это осуждение подтверждалось соборным решением или папой, оно исходит исключительно от собрания кардиналов. Поэтому с теорией Коперника может случиться то же, что и с теорией антиподов, которая некогда была осуждена подобным же образом[1332].

Кроме того, в 1651 года астроном из Феррары Джованни Баттиста Риччоли, иезуит и, замечу, противник гелиоцентризма, писал:

В силу того, что по этому делу не было догматического решения, принятого либо папой, либо Собором под руководством папы и с Его одобрения, утверждение о том, что Солнце движется и Земля неподвижна, не является… доктриной веры. Однако каждый католик обязан подчиняться декрету Конгрегации [святой инквизиции] или по крайней мере не учить тому, что прямо противоречит этому декрету[1333].

И еще одно высказывание, принадлежащее профессиональному теологу, математику и астроному Хуану Карамуэлю:

Кардиналы своим заявлением [1633 года] не придали утверждению о движении Земли статус ереси <…> ибо когда некое мнение осуждается кардиналами, оно осуждается как некое практическое соображение. Осужденное таким образом положение не становится ересью, но оно теряет всякий внешний авторитет и становится для любых практических целей невероятным …[1334]

Однако эти более поздние, хотя авторитетные и во многом справедливые оценки, мало соотносятся с реальной ситуацией в римской курии 1633 года. А кроме того, инквизиторы иногда применяли (юридически некорректно) термин «еретический» к вольнодумным или нечестивым высказываниям или действиям, которые могли свидетельствовать о приверженности к той или иной ереси. Как заметил Паоло Сарпи, римская курия имела обыкновение называть ересью все, что ей не нравится[1335].

После того как приговор был оглашен, перед Галилеем положили текст отречения, который он, стоя на коленях и держа в одной руке горящую свечу, а другую опустив на Библию, произнес вслух:

Я, Галилео, сын покойного Винченцо Галилея из Флоренции, семидесяти лет от роду, явившись лично в суд и преклонив колена перед вами, Высокопреосвященнейшие и достопочтеннейшие кардиналы, Генеральные Инквизиторы по ереси всего христианского мира, имея перед глазами Святое Евангелие, на которое возлагаю руки, клянусь, что всегда верил, верю и ныне и с помощью Божьей и впредь буду верить во все то, чего держится, что проповедует и чему учит Святая католическая и апостольская церковь. После того как предписанием святой инквизиции мне было официально приказано, что я должен совершенно отказаться от ложного мнения, будто Солнце есть центр мира и не движется, а Земля не есть центр и движется, и что нельзя держаться, защищать и преподавать каким бы то ни было образом, ни устно, ни письменно, названной ложной доктрины; и после того как мне было объявлено, что названная доктрина противоречит Священному Писанию, я написал и опубликовал книгу, в которой трактую об этой самой доктрине, осужденной в прошлом, и с большой убедительностью привожу аргументы в ее пользу, не давая никакого решения (senza apportar alcuna solutione)[1336], поэтому святая инквизиция сочла меня сильно заподозренным в ереси, то есть в том, что я держался и верил, будто Солнце есть центр мира и недвижимо, а Земля не есть центр мира и движется (заметим: в тексте отречения вина Галилея ограничена его приверженностью теории Коперника, но о том, что он говорил об этой теории как о вероятной, не сказано ничего, и уж тем более, как и в приговоре, не упоминалось о его трактовке гелиоцентризма «в абсолютной манере»; между тем согласно правилам инквизиции виновный должен был отречься от каждой ереси, в которой его обвиняли. – И.Д.). Посему, желая изгладить из голов Ваших Высокопреосвященств и каждого верующего христианина это сильное подозрение, по справедливости питаемое ко мне, я с чистым сердцем и непритворной верой отрекаюсь, хулю и проклинаю вышеназванные заблуждения и ереси и вообще все и вся заблуждения, ереси и секты, противные Святой Церкви, и клянусь, что впредь никогда более не буду высказывать и утверждать вещей, из-за которых можно было бы питать ко мне подобное подозрение; если же я узнаю какого-нибудь еретика или заподозренного в ереси, то донесу на него в эту Священную канцелярию, или же инквизитору, либо ординарию той местности, где буду находиться. Клянусь также и обещаю исполнять и блюсти полностью все епитимьи, которые были или будут наложены на меня этой святой инквизицией, и если я, упаси Бог, нарушу какое-либо из сих вышеназванных обетований и клятв, то подлежу всем карам и наказаниям, которые Святыми канонами и другими установлениями, общими и частными, распространяются и налагаются на подобных преступников. Да поможет мне Бог и это Святое Евангелие, на которое я возложил руки.

Таким образом, Галилея вынудили признать, что в 1616 году он получил строгое предписание не придерживаться, не защищать и не преподавать «каким бы то ни было образом, ни устно, ни письменно» учение Коперника, что несколько расширяло обвинение, обрисованное в преамбуле приговора.

Еще раз подчеркну – отречение являлось рутинной процедурой, когда трибунал доказывал обоснованность обвинений в формальной ереси или в сильном подозрении на ересь, и текст отречения строился по стандартной схеме. Но Галилею от этого было не легче. Психологически он воспринял отречение как унижение, а приговор считал совершенно несправедливым, ибо его вынудили отречься и проклясть то, что он считал научной истиной. А кроме того, все, что он высказал в свою защиту, было оставлено без внимания («had counted for nothing», как выразился Спеллер[1337]). Позже, 7 марта 1634 года, Галилей напишет Диодати: