История героя: Огонь наших душ - Yevhen Chepurnyy

— самый обычный носитель информации, используемый Хуана сплошь и рядом. Значки аэдирского, покрывающие его, тоже были обыденными донельзя, пусть и немного неаккуратными, выдавая написавшего их в привычке к другому письму. Не менее обычной была и небольшая схема одного из прибрежных городских кварталов, и проходящая через нее линия пути, ведущего к укромному пляжу на окраине. Даже доставлен был этот свиток одним из неоднократно виденных ранее Кьеллом дворцовых слуг, поднявшимся ему навстречу, как только он спустился со второго этажа «Королевского Отдохновения», таверны, что приютила его вчера. Скучно глядящий аумауа передал бледному эльфу свиток, отговорился от всех вопросов Кьелла незнанием, что содержимого письма, что отправителя, и двинулся по своим делам.

Необычным было содержание свитка. Оно гласило следующее:

«Приди на отмеченный на карте ниже пляж не раньше шестого часа вечера. При себе имей:

рисовое вино

сладости, те же, что прислал в последний раз, и любые другие по твоему вкусу

пальмовые камни

Храни место этой встречи в тайне, если хочешь, чтобы она повторилась.»

Кьелл в сильнейшем замешательстве оглядел свиток. Сонная одурь не желала отступать, и метафорические шестеренки его мозга вращались с большим трудом, не желая осмыслять это странное послание.

«Грузите апельсины бочками,” растерянно подумал он. «Графиня изменившимся лицом бежит пруду. Ну, и карта сокровищ напоследок. Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка местного рисового ликера, сладкого, как жидкий сахар. Как только Онеказа его пьет?»

Мелькнувшее в мыслях имя потянуло за собой воспоминания о концовке вчерашнего вечера, и странных словах Аруихи о некоей «помощи». Все вдруг резко стало понятным. Гламфеллен нервно рассмеялся, сжав дощечки свитка в кулаке, и двинулся в сторону Королевской Бухты. Ему предстояло посетить виноторговца, и снова отыскать в хитросплетениях портового района магазинчик «Дульчас мес Ристецце[1]», где он, казалось, бесконечность назад покупал вайлианские сладости, для отправки в качестве знака того, что два высокопоставленных вайлианца вот-вот умрут. Адресат той посылки, как оказалось, не забыла ее.

***

— А ты не торопился, — раздался такой знакомый голос, и Онеказа повернулась к Кьеллу, невольно замершему от восхищения.

Она стояла у самой воды, и тихая зыбь ласкала её босые ноги. Лучи клонящегося к горизонту солнца окружали фигуру женщины ореолом света. Одежда Онеказы, простая и белая, резко контрастировала с её оранжевой кожей: уже виденная эльфом повязка, удерживающая вместе косички её волос, свободная блуза, оставляющая открытыми плечи и полоску подтянутого животика, и юбка чуть выше колен.

«Афродита, выходящая из морской пены,” подумал гламфеллен, любуясь открывшимся ему зрелищем. «Теперь я точно знаю, как именно напишу её портрет. Версию Боттичелли я переплюну влегкую, причём без капли обнаженки.»

— Застрял в толпе разумных на мосту, извини, — ответил он, подходя ближе. Он заметил расстеленную на песке циновку, и поставил принесенную корзинку рядом с ней.

Подойдя, женщина опустилась на тростниковую поверхность циновки, и приглашающе махнула ему рукой. Кьелл устроился рядом, поражаясь своему спокойствию — словно все его заботы, волнения, и тревоги превратились в пар под лучами жаркого тропического солнца. Поддавшись внезапно посетившей его озорной мысли, он потянулся к Онеказе, и аккуратно заправил несколько выбившихся из-под повязки косичек за остроконечное ушко, попутно погладив ушную раковину, щеку, и подбородок женщины.

— Что? — спросил он с невинным видом, в ответ на её удивлённый взгляд. — Я не хотел, чтобы волосы лезли тебе в глаза.

Она с хитрой улыбкой покивала, и, протянув руку, расстегнула несколько пуговиц на его сорочке. Её длинные пальцы проникли под ткань, погладив кожу на его груди. Сердце бледного эльфа замерло в сладком томлении, настолько чувственным и эротичным ему показалось это немудреное прикосновение.

— Что? — повторила она его вопрос, весело улыбнувшись. — Тебе же жарко, вот, даже пот выступил, — снова потянувшись к нему, она стерла невидимую капельку пота с его лба. Не прерывая контакта с кожей, пальцы женщины скользнули вниз, пройдясь по его щеке, подбородку, и шее.

— Сдаюсь, — ответил Кьелл, когда вновь обрел способность дышать. — Ты запросто меня пересмущаешь, сомнений нет, — потянувшись к женщине, он завладел её ладонью, аккуратно сжав её.

— Что ты делаешь с моей рукой? — с улыбкой спросила Онеказа.

— Знаешь, все вокруг слишком нереально, слишком хорошо, — ответил гламфеллен, мечтательно улыбаясь. — Ты слишком нереальна, слишком прекрасна. Словно сон о воплотившейся мечте. Мне нужно ежесекундно убеждаться в твоей реальности. Иначе я буду все время бояться, что вот-вот проснусь, и увижу над головой потолок своей каюты.

— Спасибо, — чуть улыбнулась она, придвигаясь ближе. Запах Онеказы — все те же притирания, и все тот же резкий аромат, — коснулся его обоняния. — Это очень милый комплимент, пусть и странный. Странный, как многие твои мысли, те, что я никак не могу понять, — серьёзно сказала она, внимательно глядя на него. Полюбовавшись её изумрудными глазами, Кьелл спросил:

— Хочешь, я расскажу тебе свой самый большой секрет? Никто его ещё не знает, ты будешь первой.

— Конечно, — нескрываемое удовольствие отразилось на её лице. — Говори скорее.

— Две из моих прошлых жизней прошли не на Эоре, — улыбнулся гламфеллен. — Они были совершенно не похожи ни на что, известное здесь. Эти жизни были очень разными, с одной только общностью — они прошли в мирах, населённых исключительно людьми. Все те странности, что ты слышала в моих мыслях — оттуда.

— Так вот почему ты иногда думаешь о себе, как о человеке, — удовлетворенно отметила Онеказа. — Твоё воинское искусство — тоже оттуда?

— Именно, ты все поняла правильно. Ты — редкая умница, ты знаешь?

— Предпочитаю, чтобы мне это говорили, — рассмеялась она. — Покажешь мне, что в твоей корзинке?

— Тебе понравилось воздушное печенье? — спросил он, кладя удерживаемую им ладошку женщины себе на колено, и берясь за крышку корзины. — Что-то вайлианцы все же делают хорошо, а?

— Понравилось, — засмеялась она, не убирая руки. — Но давай сегодня не будем о вайлианцах, и всех прочих, как ты говорил, помехах. Сегодняшний день — наш с тобой, и больше ничей, — ее пальцы, лежащие на бедре Кьелла, легонько погладили его.

— Ты — удивительная. Не знаю, читаешь ли ты мои мысли сейчас, но вот желания мои ты угадываешь необычайно точно, — с серьезным видом ответил он, разливая рисовое вино по рюмкам. Протянув одну из них Онеказе, он с запоздалой тревогой спросил:

— Ты хорошо себя