Мао Цзэдун - Александр Панцов

Чжоу Эньлай принял это определение и внес соответствующие исправления в свое «Заключительное слово»18. 8 сентября 1953 года он обнародовал эту формулировку на расширенном заседании Постоянного комитета Всекитайского комитета НПКСК19. Однако другие «умеренные» продолжали маневрировать и в декабре 1953 года представили еще одну редакцию генеральной линии. Они опять добавили слово «постепенно» к глаголу «осуществить» во втором предложении формулы Мао, и в этом виде новое определение генеральной линии вошло в важнейший политический документ — тезисы ЦК КПК для изучения и пропаганды генеральной линии партии в переходный период, озаглавленные «Бороться за мобилизацию всех сил для превращения нашей страны в великое социалистическое государство»20. 10 февраля 1954 года эта окончательная формулировка, призывавшая к «постепенному осуществлению» индустриализации и социалистических преобразований, была утверждена 4-м пленумом Центрального комитета КПК (выделено мной. — А. П.)21.

Мао на пленуме отсутствовал. Он находился на отдыхе в Ханчжоу, и всей работой форума руководил Лю Шаоци. Последний, правда, вынужден был выступить с самокритикой, заявив, что ошибался, считая, что «Китай страдает от неразвитости капитализма»22. Таким образом, был достигнут компромисс: Мао принял осторожную формулировку генеральной линии, а «умеренные» в лице Лю принесли «извинения» за свой «правый уклон». Но, как будет видно в дальнейшем, Председатель отнюдь не собирался поддерживать баланс сил. «Новая демократия» отошла в прошлое, и Китай стал продвигаться по пути строительства сталинского социализма. В Москве отнеслись к этому в высшей степени благожелательно.

Со смертью Сталина Мао смог завершить и еще одно важное дело: вывести войска из Кореи. Война на Корейском полуострове явилась колоссальным бременем для его страны, а, как мы помним, Мао пошел на участие в ней лишь для того, чтобы ублажить Сталина. В 1950 году части НОАК под командованием Пэн Дэхуая вмешались в конфликт, несмотря на то, что большинство лидеров КНР высказывались против этого. Не поддерживали планы вторжения и многие военные, в том числе Линь Бяо. Какое-то время, правда, Мао считал, что эта война сможет окончиться победой, если станет, как до того его собственная война в Китае, затяжной. Об этом он писал Сталину, а тот и со своей стороны настаивал: «Форсировать войну в Корее не следует, так как затяжная война, во-первых, даст [так в тексте] возможность китайским войскам обучиться современному бою на поле сражения и, во-вторых, колеблет режим Трумэна в Америке и роняет военный престиж англо-американских войск».

Но время шло, и война оказалась бесперспективной. СССР не оказывал реальной помощи ни китайцам, ни северокорейцам, и Мао все надо было делать самому. Китайская армия истекала кровью, и Мао в конце концов начал думать о том, как бы вывести ее из Кореи.

Однако Сталин не давал «добро» на завершение конфликта. Корейская война в планах кремлевского диктатора занимала большое место. И не столько как сама по себе, сколько как часть нового глобального плана мировой революции. Ведь «великий ученик» Ленина никогда не отказывался от идеи всемирного социалистического переворота. И тут, в начале 50-х, у него вроде бы появился шанс (причем последний) осуществить то, что задумывали большевики еще в начале века. Пол-Европы лежало у его ног. Красный флаг развевался над просторами Китая, Монголии и Северной Кореи. В Индокитае сателлиты Москвы вели войну против французских империалистов, поддерживаемых США, а на Корейском полуострове китайские и северокорейские войска проходили школу современной войны, готовя себя к новым битвам. До победы мировой революции, казалось, было уже недалеко. В феврале 1951 года Сталин через лидеров КПК дал указание индонезийской компартии активизировать борьбу за захват власти вооруженным путем. «Основная задача компартии Индонезии на ближайшее время, — подчеркнул он в телеграмме Лю Шаоци, предназначавшейся для ЦК КПИ, — состоит не в „создании широчайшего единого национального фронта“ против империалистов для „завоевания подлинной независимости“ Индонезии, а в ликвидации феодальной собственности на землю и передаче земли в собственность крестьянам». Мировой пожар разгорался.

Вот почему Сталин и не давал китайцам заключить мир в Корее. И только в 1953 году Мао смог «с честью» выйти из трудного положения: в отличие от Сталина он не был готов провоцировать мировую революцию в начале 50-х годов. И не потому, что вдруг изменил своим левым взглядам. Просто НОАК не могла больше вести слишком дорогую войну. Ким Ир Сен протестовал, но Мао был непреклонен. Маленков и Хрущев также выступали за прекращение конфликта. 27 июля 1953 года представители Северной Кореи и КНР, с одной стороны, и командования войск ООН — с другой, подписали соглашение о прекращении огня.

В этой войне Китай потерял 148 тысяч убитыми. Среди них был и старший сын Мао Аньин — «Герой, достигший берега социализма». С лета 1950 года он работал заместителем секретаря парторганизации на Пекинском главном машиностроительном заводе, но когда началась война в Корее, подал заявление в армию. Вновь, как и во время войны с фашизмом, он рвался на фронт. Возможно, хотел доказать отцу, все еще настороженно к нему относившемуся, что чего-то стоит. Как бы то ни было, но он уехал в Корею, где был зачислен на работу в генштаб так называемой «Китайской добровольческой армии». Главком Пэн Дэхуай старался держать его при себе, но уберечь от гибели так и не смог. 25 ноября 1950 года Аньин погиб в результате налета американской авиации на штаб-квартиру Пэн Дэхуая. Ему было всего двадцать восемь лет. О том, что случилось, Пэн в тот же день написал Мао, но секретарь Председателя Е Цзылун с согласия Чжоу Эньлая скрыл от него телеграмму. И только через несколько дней жестокая правда стала ему известна.

По словам окружавших его людей, Мао не проронил ни слезинки. «Он никак не выразил своих чувств, — вспоминает Е Цзылун, — но лицо его очень осунулось. Он махнул рукой и сказал: „Такова война, жертвы были и будут всегда, это ничего“»23. То же самое он повторил Пэн Дэхуаю при личной встрече. «Председатель, — сказал тот ему, — я не уберег Аньина, это моя вина. Я прошу наказать меня!» Но Мао только прикрыл глаза: «Революционная война без жертв не обходится… Погиб простой боец, и не надо делать особого события из этого только потому, что это мой сын»24. Было видно, однако, что он очень переживал. Несколько дней почти ничего не мог есть и совсем не ложился спать. Все сидел в кресле совершенно один и курил одну сигарету за другой.

К тому времени он потерял многих членов семьи. Вслед за младшим братом Цзэтанем, павшим в 1935 году в боях с гоминьдановцами на западе Фуцзяни, погиб и средний, Цзэминь. Он принял лютую смерть в 1943 году в Синьцзяне, где с начала 1940 года, после кратковременного пребывания в СССР, работал у местного милитариста Шэнь Шицая. Как мы помним, Шэнь долгое время разыгрывал из себя друга Сталина и даже просился в члены ВКП(б). Но в 1942 году порвал отношения с Советским Союзом, заподозрив Коминтерн и КПК (по-видимому, обоснованно) в подготовке заговора с целью свержения его законной власти. Шэнь схватил Мао Цзэминя (тот жил тогда под псевдонимом Чжоу Бинь) и других руководителей синьцзянской организации КПК и бросил за решетку. Несколько месяцев их допрашивали и пытали, а 27 сентября 1943 года казнили. Сначала их оглушили дубинками, а потом удушили и, засунув тела в мешки, закопали на безлюдном сколе горы. До Мао потом дошли слухи, что Шэнь Шицай через три дня якобы велел выкопать тела и сфотографировать, а фотографии послал Сун Мэйлин для Чан Кайши25.