Борьба за огонь - Жозеф Анри Рони-старший

ползли к свежей, истекающей кровью добыче, которой не погнушались бы и хищники покрупнее.

Восходящая луна – половина медного диска, бледнеющего по краям, – залила поляну зыбким светом. Легкие дуновения ветра приносили умиротворяющие ароматы растений. Огромная летучая мышь раскачивалась на перепончатых крыльях; сова ринулась в гущу папоротника; явились две грязные гиены в бурых пятнах. Они растерянно оглядывались, выгнув спины, – им помог случай, поскольку тонким нюхом они не отличались.

Издавая жуткие звуки, похожие на смех, они тыкали носами еще совсем свежие трупы двуногих зверей, и зубами, такими же острыми, как у львов и тигров, вспарывали животы, чтобы добраться до мягких терпких внутренностей.

Отовсюду, чуя добычу, сбегались шакалы с блестящими и хитрыми глазами. Они двигались с опаской, грациозно и легко, навострив острые уши. Пожива была рядом и в изобилии, вечный голод возбуждал желания, но уже подоспели незваные гости – пятеро рычащих от жадности волков; скунс и дикий кот робко забились под папоротники, а на бесшумных крыльях с дерева спустилась огромная сова.

Услышав рев волков, гиены резко отпрянули от добычи, мрачные и озлобленные шакалы издали глухой вопль. Ненависть и голод ощетинивали их холки, разжигали яркий огонь в глазах, в красных разверзнутых пастях сверкали зубы; инстинкт жизни и смерти пробуждался и в пугливых шакалах, и в трусливых гиенах, и в осторожных волках.

Шакалы ощущали свою слабость – их было слишком мало, чтобы начинать битву; гиены знали, что могут раздробить кости волкам; волки в ярости оценивающе разглядывали добычу и, когда поняли, что им тоже что-то перепадет на этом пиру, издали дикий вой, изъявляя свои намерения, и завладели двумя трупами. Шакалы собрались вокруг тела, лежавшего в стороне от остальных, гиены, нацелившиеся на Камра, еще одного воина и собаку, поняли, что перемирие достигнуто, и продолжили терзать внутренности трупов.

И вот наконец треснули ветки – через кусты, сминая все на своем пути, пробирался кто-то огромный и свирепый, покрытый бурой шерстью, подвижный, но грузный, с плоской головой и огромными когтями. Он продвигался вперед, прервав пиршество. Все ощутили его силу и жестокий нрав. Увидев сборище хищников, он покачнулся на массивных лапах, сквозь густой мех блеснули маленькие глазки, а затем властным ревом он провозгласил свое могущество и волю. Перестав пожирать плоть, остальные звери завороженно смотрели на могучего незваного гостя. Даже те, кто никогда не встречался с ним, не отважились бы пренебречь угрозой.

Размерами он превышал тигра, уступая лишь мамонту и носорогу. Волки находились ближе, чем гиены, и он отогнал их. Протяжно воя, дрожа от гнева, возмущения и ярости, те отступили.

Медведь положил лапу на один из трупов, а волки, вернувшись, исподтишка утащили другой. Но, склонившись над добычей, огромный хищник этого не заметил: щека и плечо были уже съедены, но плоть была еще свежей и кровоточила; все было так, как если бы он сам расправился со своей жертвой. И тогда, успокоившись, он принялся за дело: вонзил клыки в бедро убитого и испытал сладость удовлетворения свирепого голода. Пока медведь поедал труп, в лесу появился новый хищник, чей грозный запах уже уловили волки и шакалы. Сперва показалась голова – небольшая, с двумя полосами оранжевой шерсти и желтыми глазами с сине-зелеными отблесками, мерцавшими, словно огромные звезды. Зверь зевнул, распахнув алую пасть, где кинжалами торчали клыки, и зарычал. Показалась широкая грудь, бока, испещренные темными полосами, лапы с острыми когтями, что могли бы сразить наповал лошадь. Все, кроме медведя, жившего в горах, поняли, кто перед ними, и оцепенели от ужаса.

Но не только серый медведь никогда не встречал тигра, тигр тоже на своем веку не встречал серого медведя. Только однажды ему на пути попался бурый медведь, но тот даже не осмелился взглянуть в сторону тигра, и достаточно было только показаться, чтобы бурый пустился наутек. Этот же с уверенностью победителя продолжал рвать на куски свою добычу. Ведь если все звери трепетали перед тигром ничуть не меньше, чем перед носорогом и мамонтом, то у серого медведя в горах не было достойных соперников.

Тигр зарычал во второй раз. И раз медведь был к нему ближе других, то был обязан уступить добычу. Его охватила та сокрушительная ярость, что буквально рвется из груди, и только тогда медведь догадался, что ему угрожают. Он оторвался от пиршества и повернул к тигру окровавленную морду. Его крошечные тусклые глазки терялись в густой шерсти и казались совсем жалкими в сравнении с огромными огненными зрачками врага. Но ростом медведь превосходил гигантскую кошку.

Поднявшись на толстые лапы, грузно переваливая массивное тело, хищник ответил на рев тигра утробным рычанием, и в его рычании, унаследованном от далеких гневливых предков, прозвучало такое бешенство, что согнулись папоротники. Но перед схваткой враги обнюхали друг друга, и оба поняли, насколько силен противник.

Все кошачьи осторожны: тигр отполз в сторону, чтобы напасть сбоку. Медведь не стал выжидать и ринулся вперед. Тигр выпустил когти, но не смог остановить огромную волосатую тушу, летевшую на него метеором. Зубы, когти и лапы сцепились, по шкурам полилась кровь.

Медведь повалил тигра, тот покатился по земле и сшиб медведя с ног, оба сплелись в огромный ком, откуда показывалась то морда, то когти, то раздавался хриплый рык. Тигру удалось вырваться; медведь попытался зацепить его снова, и они замерли друг перед другом, красные от потоков крови из многочисленных ран, полностью осознавая мощь противника. Возможно, они колебались, желая остановить поединок. Но боль, ненависть и жажда мести заставили их тела снова ринуться в бой.

Тигр рухнул, медведь вонзил зубы в его плоть, но и сам остался с прокушенной висящей лапой. Захрустели кости; тигр попытался прокусить врагу вторую лапу; медведь схватил его клыками за горло, продырявил насквозь и стал рвать на куски.

Когда гигантская кошка упала бездыханной, медведь, пошатываясь, поднялся, издал болезненный стон, но, обессилев от потери крови, рухнул на землю. Тогда зловеще и радостно завыли шакалы, волки и гиены, а из травы, кустов и соседнего леса потянулись слабосильные звери – пожиратели падали, следившие за поединком.

Все пришло в движение – зрачки, лапы, морды, вся скрытая, незатихающая жизнь, и вот уже грозный хищник, один лишь запах которого обращал в бегство, был обнюхан жадными ноздрями, искусан мелкими зубами и в свою очередь превратился в добычу.

Хелгвор угадывал сквозь кустарники и высокие папоротники появление гиен, волков, шакалов и мелких хищников. Ветерок одновременно доносил мирный аромат растений и зловонный запах зверей. Человек слышал рычание серого медведя и рев тигра, затем –