По ступеням «Божьего трона» - Григорий Грум-Гржимайло

Ветреных дней было девятнадцать, что составит менее 50 % общего числа дней наблюдения. Сильный ветер наблюдался всего лишь три раза, каждый раз с юго-запада или запада; он поднинался после полудня, к двум часам достигал наибольшего напряжения и затем стихал, переходя очень быс. от более сильных порывов к слабейшим. В общем, однако, в котловине озера Куку-нор и в Наньшанских горах господствовало затишье, и все остальные зарегис. рованные мною случаи относятся к ветрам умеренным или слабым, в возникновении и прекращении коих нельзя было наблюсти никакой правильности; впрочем, следует отметить, как общее правило, что по ночам наблюдалось обыкновенно полное безветрие. Что касается преобладающего направления ветров, то оно попрежнему оставалось западным.

Особенно сильные дожди выпадали, как сказано выше, два раза: в ночь с 30 на 31 июля при ветре с N и 13 августа при полном затишье; глубокий снег 20 августа при ветре с SW; затем в остальных случаях выпадения осадков затишье наблюдалось девять раз, северный ветер один раз, западный четыре раза, юго-западный один раз и юго-восточный один раз.

Эти данные, в связи с данными за первую половину лета, находятся, в некотором противоречии с наблюдениями H. М. Пржевальского, давшими возможность А. И. Воейкову ввести западную часть провинции Гань-су в сферу сильного влияния китайского муссона, что я заключаю из следующих его слов: «Господство летнего южного муссона начинается уже с мая, и в этом месяце выпадает чрезвычайно много дождя и снега, но нередки и ясные, сухие дни. От июня до половины октября почти каждый день идет дождь или снег, осадки несравненно обильнее, чем в Монголии, господствующий ветер SO, вообще однако слабый»[230].

Если данные H. M. Пржевальского признать нормальными для западной Гань-су, то проведенное нами там лето 1890 г. следует считать аномалией, объясняемой слабо проявившимся там в этом году южным и летним муссоном. Отсюда сравнительная бедность в осадках, редкость юго-восточных ветров, меньшая облачность и т. д. Однако с таким выводом трудно согласовать следующие факты. Прежде всего уровень местных рек, который, по-видимому, был не ниже обычного. Затем, как объяснить, при обилии в западной Гань-су летних осадков, повсеместное преобладание степи над лугом, притом не только в широких горных долинах, но и в ущельях, и необходимость для местного земледельца искусственного орошения полей даже в таких глубоких, открытых на юго-восток, долинах, как Да-тунская? Наконец, как могла, при наличности постоянных дождей, возникнуть в Гань-су та безотрадная, совсем почти бесплодная пустыня, которую мы вс. тили на левом берегу Хуан-хэ выше и ниже Гуй-дэ?

Но это не все. Я укажу еще на один факт, а именно на распределение лесов в горах Наньшанской системы, которое еще менее поддается объяснению с вышеуказанной точки зрения.

«Растительность в горах Гань-су вообще очень роскошна, – пишет А. И. Воейков, – но однако обширные леса вс. чаются лишь в южном хребте и то на северном его склоне», иными словами, в защищенной от влияния северо-восточных холодных ветров двумя цепями гор, обращенной на юго-восток, глубокой и влажной Да-тунской долине, притом на наиболее влажном из ее склонов. Между тем еще более значительные леса вс. чены были нами, как уже известно читателю, на северных склонах хребтов Северо-тэгунгского и Ци-лянь-шаня, притом в той их части, которая обращена прямо на север, в сторону Гобийской пустыни, и заслонена от юго-восточных ветров высокими массами гор. Если допустить, что влага доставляется Наньшанским горам одним лишь китайским муссоном, то как объяснить себе эгот факт? И вот как-то невольно начинаешь подумывать о влажных северо-западных ветрах, которые достигают же Карлык-тага. Что же препятствует им достигать и передовых цепей Нань-шаня, которым и отдавать весь запас своей влаги, неизрасходованной в жгучей Джунгарской пустыне и в знойном Бэй-шане?

Как бы то ни было, все вышеописанное возбуждает некоторое сомнение в непреложности выводов А. И. Воейкова и самого Н. М. Пржевальского относительно климата Нань-шаня и заставляет склониться к мнению, что не 1890 г. был аномалией, а, наоборот, необыкновенно дождливый 1872 г., на данных коего главным образом и пос. ены выводы обоих помянутых авторов.

Первый раз в рассматриваемый период термометр опустился ниже 0° в 3 часа утра 5 августа на р. Ихэ-улан при едва ощущавшемся северном ветре; затем мороз наблюдался впервые в долине Хый-хэ, выше устья р. Ихур, причем термометр последовательно показывал: вечером 15 августа (на абсолютной высоте 3236 м) – 2°, утром 16-го −4° и в 4 часа утра 17-го, при совершенно ясном небе и едва ощутимом западном ветре, – 10° предельную цифру, до которой спускалась ртуть в августе месяце. Во все последующие дни термометр хотя и показывал по ночам ниже 0°, но морозы уже не переходили за −4° и лишь в одном случае ртуть стояла на −5,5° (23 августа); всего же дней с показаниями термометра ниже нуля было в августе десять.

Максимум температуры (26°) выпал на 10 августа; в этот день мы спустились в зону лиственного леса р. Бабо-хэ и находились на примерной высоте 2855 м. В июле ртуть термометра не опускалась ниже 3°, но и не подымалась в тени выше 25°; в августе же колебания температуры были более значительны, и предельные цифры составляли +26° и −10°, одна после другой на прос. нстве недели и при разности абсолютных высот в 396 м. Вследствие прозрачности и сухости атмосферы в ясную погоду падение температуры после захода солнца ощущалось всегда очень заметно; в действительности, однако, суточные амплитуды не отличались большей величиной и лишь в единичных случаях достигали 22° в июле (на р. Дао-тан-хэ 20 июля) и 25° в августе (на р. Бабо-хэ 10 августа); случались также и очень теплые ночи, когда термометр не опускался ниже 10° (на р. Бухаин-гола с 31 июля на 1 августа, при затишье и пасмурном небе).

Таким образом, за весь рассматриваемый период самый холодный день выпал на 22 августа, когда суточная средняя из одиннадцати наблюдений выразилась −1°,25, самый теплый день в июле – на 30-е число, когда та же средняя из одиннадцати наблюдений составила 16,7 и в августе – на 11-е число, когда та же величина определилась в 17°.

Наконец, еще несколько данных:

Наибольшая средняя температура дня составляла (с 6 ч. утра до 6 ч. вечера) – 21°,75 (1 августа).

Наименьшая средняя температура составляла (с 6 ч. утра до 6 ч. вечера) – 0,5° (20 августа).

Наибольшая средняя температура ночи составляла (с 6 ч. вечера до 6 ч. утра) – 11° (с 31 июля на I августа).

Наименьшая средняя температура ночи составляла (с 6 ч. вечера до 6 ч. утра) – 7° (с 16 на 17 августа).

Вообще следует заметить, что, в противоположность июлю, в особенности же июню, август отличался более резкими скачками температуры, что, впрочем, видно и из сравнения их амплитуд, равнявшихся в июне 19°, в июле 29° и в августе 36°.

Средние за три летних месяца составляли: для июня 12°, июля 16°,6 и августа 7°,6. Значение этих средних должно быть однако учтено в соответствии с частой переменой пунктов наблюдения. Средние месячные, полученные Н. М. Пржевальским для гор Гань-су, выражались цифрами: июльская +14°,1, августовская +10,1°[231].