Преступление и наказание в России раннего Нового времени - Нэнси Шилдс Коллман

Лопухин и четверо из свиты Алексея Петровича были казнены в декабре 1718 года у Троицкой церкви за пределами Петропавловской крепости. Вебер описывает массовое зрелище («туда стеклось огромное количество зрителей»), в ходе которого пятеро были казнены, а четверо других помилованы, подвергнуты бичеванию и искалечены. Пятерым казненным была дарована милость: приговоренных к колесованию, их вместо этого обезглавили. Рассказ немецкого посланника Вебера отчасти раскрывает детали ритуала, в том числе отсутствие «последнего слова»: «Один из них – поляк, служивший у царевича переводчиком, – претерпел свое наказание с величайшей неохотой и трусостью, его даже не могли заставить раздеться, пока с него не сорвали одежду силой. Но все русские подчинились своей судьбе с большим смирением, а казненные ожидали своей очереди с пылкой молитвой, ничего не говоря зрителям».

За казнью последовало устрашающее и нарочитое действо. Вновь обратимся к Веберу: «Тела лежали несколько дней, выставленные на всеобщее обозрение на рыночной площади с головами под мышками, после чего их привязали к колесам». Как и в Москве, в Санкт-Петербурге была построена стена для демонстрации частей тела изменников напротив «кронверка», то есть укрепленного бастиона через небольшую реку к северу от крепости[1085]. Голова Лопухина была выставлена там напоказ, в то время как его тело было поднято на колесе и находилось там до 21 марта 1719 года, когда семье разрешили похоронить его в Москве. Голова оставалась выставленной напоказ еще пять лет, пока в марте 1724 года его вдова не подала прошение о том, чтобы ее снять[1086].

Не только в столицах, но и во всем государстве наказание изменников было ужасающим и публичным. Солдата Александра Семикова, провозгласившего себя царевичем Алексеем Петровичем, арестовали на Украине в конце 1724 года. Суд нам ним состоялся в Петербурге, и Семикова приговорили к казни на его родине – в Почепе: его обезглавили, а голову выставили на обозрение на несколько лет с табличкой, на которой было описано его преступление. Каменное сооружение, установленное для этой цели, все еще стояло на городской площади в 1860 году[1087]. Петровская практика уголовного права изменила ритуалы санкционированных государством казней, хотя применялись те же самые процессуальные нормы: судейские коллегии, жестокие допросы, приговоры различной суровости, помилования.

Вебер отмечает, что сразу же после казни Лопухина в 1718 году Петр заявил о своем намерении создать «высшую судебную палату», чтобы наказать «тех кровопийц, которые обогатились, ограбив свою страну». В последние годы его правления подвергали наказаниям главным образом чиновников за лихоимство, не трогая только высшие эшелоны власти. Близкий друг Петра Александр Меншиков так и не был наказан, хотя его казнокрадство в гигантских размерах было очевидно уже в 1711 году и некоторые люди, вовлеченные в расследование коррупции 1714 года вокруг Меншикова, понесли телесные наказания и были отправлены в ссылку. В течение долгого времени бывший советником Петра I Петр Шафиров также избежал смерти в ходе коррупционного скандала, разразившегося в конце 1722 года, когда он боролся с Меншиковым за власть. Сенат признал Шафирова виновным и приговорил его к смерти; царь одобрил это решение. Только на плахе Шафиров в последнюю минуту был помилован и приговорен к вечной ссылке в Сибирь. Благодаря его связям при дворе приговор был смягчен до ссылки в не столь отдаленный Новгород, и в конце правления Петра Шафиров сумел вернуться в столицу[1088].

Менее привилегированных чиновников предавали показательной казни, как, например, в рамках дела 1721 года печально известного сибирского губернатора князя М.П. Гагарина. После следствия под пыткой в феврале и марте относительно продолжавшихся десятилетия злоупотреблений, взяточничества и коррупции 16 марта суд приговорил его к повешению. Голштинский дипломат Фридрих фон Берхгольц сообщает, что князя Гагарина повесили под окнами Юстиц-коллегии в присутствии царя, всех родственников Гагарина и собравшейся толпы. Затем его труп отнесли на ту же площадь у Петропавловской крепости, на которой выставлялись части тел других изменников. Берхгольц видел, что его тело все еще висело там 18 июля 1721 года: «На обширной площади стояло много шестов с воткнутыми на них головами, между которыми, на особо устроенном эшафоте, виднелись головы брата вдовствующей царицы и еще четырех знатных господ» (это относилось к Аврааму Лопухину, Кикину и другим, казненным по делу Алексея Петровича в 1718 году). В конце концов тело Гагарина убрали, пока стояли теплые месяцы, но снова повесили 25 ноября 1721 года[1089].

Сходным образом Петр устроил массовую казнь коррумпированных чиновников на той же площади у Петропавловской крепости в январе 1724 года. Публику оповестили об этом днем ранее барабанным боем по всему городу; распространились слухи, что среди осужденных окажется один из высших чиновников Петра, обер-фискал А.Я. Нестеров, которого долго судили за лихоимство. Среди осужденных действительно оказался Нестеров и больше десяти других чиновников. Берхгольц восхищался мужественным поведением осужденных: один фискал отважно взошел на эшафот, «стал на колени и бодро положил на плаху голову». Обер-фискал Нестеров, которого Берхгольц описывал как «дородного и видного мужчину с седыми, почти белыми волосами», был обвинен в хищении более 300 тысяч рублей; в ходе многочисленных пыток он все отрицал. На плахе он вел себя стоически. Сначала он повернулся к собору в крепости и перекрестился, потом посмотрел прямо на императора в окнах Ревизион-коллегии, «откуда император со многими вельможами смотрел на казни». Он поклонился Петру и «будто бы, по внушению священников, сказал: я виновен». Затем ему сломали конечности и поместили на колесо, после чего он отверг просьбы священника и посланника императора официально признать свою вину. В конце концов, после того как он отказался говорить дальше, его сняли с колеса и обезглавили: «Его положили лицом вниз на плаху в крови тех, кому отрубили голову раньше». В тот же день десять других человек были искалечены, высечены кнутом и отправлены в ссылку. Берхгольц сообщил, что только двое из жертв были молодыми; остальные были «седые старики», бюрократы, обогатившиеся за счет государства. Чтобы гарантировать, что эта церемония имела эффект там, где это было наиболее необходимо, по указу Петра «всех канцелярских и приказных чиновников обязали присутствовать при этой казни для их собственного предостережения»[1090].