Паноптикум. Книга первая. Крах - Александр Гракх

— Бра — а — а — т! — вскричал Желтый Червь и, размахнувшись, ударил секирой по стене, отделанной, как и весь внутренний интерьер башни викария, драгоценными породами древесины.

Секира, легко разрубив деревянную отделку, высекла сноп искр из камня, но ни один мускул на худощавом лице Данбара даже не дрогнул. Приподняв обросший подбородок, молодой пастырь внимательно посмотрел на человека, у которого, судя по всему, появились сомнения в силе Саваофа, позволяющему врагам вождя убивать его же паству.

— Где он, Брат!? — свирепо заорал Желтый Червь, покрывая косички, заплетённые на густой бороде, сгустками капающей с уголков рта пены. — Где он, о заступничестве которого ты вещал мне вечерами у костра!? Или… Или, может быть, это ловушка, чтобы заманить достойнейших сынов пустыни в эту западню?

Сделав угрожающий шаг в сторону Данбара, вождь поднял секиру и указал ею в сторону окаменевшего молодого пастыря, приготовившегося разделить свою участь.

— Нет, Желтый Червь, — в комнате совершенно внезапно раздался голос Орокина, — это начало твоего испытания…

Услышав голос, который воспроизводил динамик интегратора Данбара, вождь вздрогнул и завертел головой, смотря преимущественно вверх.

— Пророк? — ярость Желтого Червя сменилась замешательством.

Данбар сразу же уловил, что полковник, надев личину «пророка», решил вмешаться в возникшую ситуацию, поэтому он решил подыграть Орокину. Внезапно обмякнув, Данбар задрал голову, закатил глаза и открыл рот, прикинувшись чревовещателем.

Увидев мгновенную метаморфозу, вождь опустил секиру и уже с почтением произнёс:

— Великий Пророк, ты здесь? — Желтый Червь настороженно смотрел в открытый рот Данбара, будто оттуда должно было что-то выскочить.

— Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «Перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас, — ответил голос Орокина. — Возьми сына своего, да не возложи его на алтарь смерти…

Вспомнив о Джошуа, вождь, до этого проникновенно слушающий голос полковника, внезапно выбежал из комнаты, запустив внутрь дым, от которого Данбару стало дурно. Закашлявшись, он попытался закрыть дверь, но совсем дезориентировался в заполненной плотным смогом комнате, протирая глаза от раздражения. Споткнувшись, отравленный продуктами горения, Данбар упал на четвереньки, судорожно пытаясь сделать вздох. Динамик его интегратора что-то говорил, но угасающее сознание одного из ключевых агентов Корпуса уже не понимало смысл сказанного…

Жизнь агента Рика Сандерса с позывным «Данбар» окончилась в башне викария, чьё нутро выжигало беспощадное к мольбам пламя…

* * *

Когда Желтый Червь ворвался в детскую, расположенную на седьмом этаже башни, языки пламени уже вовсю ласкали своим жарким дыханием дальнюю стену и своды потолка, куда попала, судя по всему, залетевшая через окно граната. Комната была наполнена дымом и витавшей в воздухе пылью, которая сужала видимость до расстояния вытянутой руки.

Размахивая руками, вождь прошел вглубь детской, пытаясь отыскать колыбель своего сына Джошуа. Внезапно он наткнулся на результат обрушения потолка: дымящиеся деревянные балки, на которые крепились декоративные панели, были завалены камнем и обугленной штукатуркой. Но из всей этой кучи единственное, на что обратил внимание Желтый Червь, была спинка колыбели, инкрустированная драгоценными камнями и разбитая в щепу.

«Нет, — пронеслось в голове вождя, когда он прикоснулся дрожащей рукой к узору, который часто рассматривал, качая в колыбели маленького Джошуа. — Этого не может быть…»

— Саваоф!!! — вскочив на ноги, Желтый Червь внезапно заорал, обращаясь к чему — то невидимому. — Савао — о — о — ф!!!

Но вместо ответа сверхъестественного существа, к которому взывал вождь, в комнате раздался детский плач. Вздрогнув, Каганаз — гун устремился на его источник, ориентируясь на слух.

Оказавшись у окна, он обнаружил люльку с младенцем, который, увидев склонившегося над ним огромного бородатого человека, внезапно перестал плакать и начал тянуть к нему свои маленькие ручки. Покрытый пылью, ребенок бодро двигал ножками, разгребая в стороны мелкий камень и осколки стекла, оставившие на его тельце несколько царапин.

Желтый червь, застыв над колыбелью, заворожено наблюдал, пытаясь найти в своём перегруженном религией сознании «замыслы и пути Господа Саваофа»…

Он знал этого мальчика, чья мать также заботилась и о Джошуа, его, Желтого Червя сыне. Иногда вождь разглядывал женщину из окон своего этажа, когда та гуляла в аллее парка со сдвоенной коляской и даже подумывал о ней как об объекте вожделения… Но как всё это увязывалось со словами Великого Пророка Орокина, чей дух явился ему несколько минут назад в образе проповедника Данбара, Желтый Червь никак не мог растолковать. Пытаясь всё это увязать в единую картину мира, вождь так далеко зашел в своих рассуждениях, что нашел какой-то ему одному известный смысл в том, что на имя господа отозвался именно этот, контуженный взрывом гранаты мальчик. Но обжигающий жар пламени вырвал Каганаз — гуна из цепких лап собственных заблуждений, заставив его действовать.

Схватив ребенка, который снова громко расплакался и закашлял, Желтый Червь крепко прижал его к груди и, высунувшись в окно, сделал глоток свежего воздуха. Задержав дыхание, Желтый Червь стремительно бросился в пелену смога, прикрываясь от огня плотной накидкой, надетой на плечи.

Достигнув выхода с этажа, он буквально взлетел по винтовой лестнице до самого верхнего — десятого этажа. Пробежав через зал городского Совета, вождь оказался на балконе, где, наконец, смог немного отдышаться, держа в руках разревевшегося малыша. С балкона открывался чудесный вид на окрестности ночной Виктории, чьи улицы освещали не только городские фонари, но и факелы мятежных горожан.

Пламя ещё не достигло верхнего этажа башни, но медлить было нельзя, поэтому вождь, окинув цепким взглядом балкон, сразу же заприметил обвисший трос, тянущийся с наклоном под острым углом в сторону городской стены. Положив плачущего мальчугана на пол, Желтый Червь сорвал с плеч накидку и, расстелив её на полу, крепко запеленал Герасима, после чего повязал через плечо таким образом, чтобы малыш оказался у него за спиной.

Размотав с шеи толстую косу, сплетенную из волос, росших на затылке, Каганаз — гун ступил к краю балкона. Перекинув косу через трос, крепившийся метизами к козырьку балкона, вождь схватил конец собственных волос и, натянув косу, опробовал конструкцию на прочность. Подтянувшись, он перекинул ноги через перила, огораживающие балкон, и поехал вниз…

* * *

— Выбравшись из логова магов, я сумел покинуть чертоги проклятой крепости… — Желтый Червь, расположившись у очага в шатре старейшины Ноши, разглядывал собственную чёрную косу, опалённую посередине. — Под покровом тьмы я отправился обратно в наши пустоши. Сорок лун, собирая по пути свой народ, я двигался с надеждою, что ты дашь мне ответы, старик… Я видел, как отчаяние, насланное на мой народ коварством магов, сменяется воодушевлением, как только они узнают, что мой сын Джошуа жив…