О психологии западных и восточных религий (сборник) - Карл Густав Юнг

значение слова religio — «тщательное наблюдение и внимание» (от religere[919]) к божественным numina (нуменами).

983 При посредстве гадательного метода «И-цзин» бессознательная жизнь предметов и людей, включая их собственную бессознательную самость, и вправду становится доступной вниманию. Задавая свой вопрос, я, как уже отмечалось, обращался к «Книге перемен» как к субъекту, словно тот, кто желает познакомить кого-то со своими друзьями, когда сначала спрашивает, будет ли знакомство приятным этому человеку. В ответ книга сообщила мне о своей религиозной значимости, о том факте, что ныне она забыта и заброшена, но надеется однажды вновь оказаться в чести (последнее явно предусматривало мое еще не написанное предисловие[920] и, конечно, перевод миссис Бейнс). На мой взгляд, это вполне разумная и осмысленная реакция, какой можно было бы ожидать и от находящегося в подобном положении человека.

984 Но откуда взялась такая реакция? Каким образом «Книга перемен» сумела дать столь внятный для человека ответ? Все произошло благодаря тому, что я подбросил три маленьких монетки и позволил им упасть как полагается упасть, прокатиться и замереть, той или иной стороной вверх, по законам физики. У меня не было никаких предчувствий по поводу того, какой из 64 знаков выпадет. Тот удивительный факт, что из техники, которая, как считается, заранее исключает всякую осмысленность, все-таки проистекает осмысленная реакция, является позитивным достижением «И-цзин». Этот случай не уникален, он, скорее, является правилом. От синологов и достойных китайцев я не раз слышал, что «И-цзин» — это сборник устаревших заклинаний. В ходе таких бесед неоднократно случалось, что мои собеседники признавались: мол, им самим приходилось обращаться к оракулу через заклинателя. По их словам, это было «нелепо», однако показательно, что полученные ими предсказания в точности соответствовали «слепым пятнам» вопрошающих.

985 Разумеется, на мой вопрос можно дать неисчислимое множество ответов, а потому не смею утверждать, будто не воспринял бы в качестве сколько-нибудь осмысленного какой-либо другой ответ. Но этот ответ я получил в качестве первого и единственного, а о других ответах не ведаю. Он обрадовал меня и вполне удовлетворил. Задавать вопрос повторно было бы, по моему мнению, столь же невежливо, сколь и непочтительно, а потому я этого не сделал. «Учитель не повторяет сказанного». Стилистическая безвкусица в обхождении с иррациональным так или иначе ненавистна мне как признак низкой, «просветительской» ступени культуры, которая находит своего героя в школьном учителе-всезнайке. Иррациональное должно оставаться таким, каким оно впервые попадает в поле нашего зрения, иначе мы не узнаем, как именно ведет себя природа, не потревоженная человеческой назойливостью. Не следует думать, будто жизнь можно изучать по мертвым телам. Кроме того, повторение эксперимента невозможно по той простой причине, что неповторима сама исходная ситуация. А потому в каждом случае существует всего один — первый и единственный — ответ.

986 Вот почему не кажется удивительным, что гексаграмма 50, в сущности, охватывает весь предмет, заданный обеими основными линиями[921]. Первая черта толкуется так:

Жертвенник опрокинут вверх ногами.

Благоприятствует изгнанию упадка.

Наложницу берут ради ее потомства.

Хулы не будет.

987 Опрокинутым жертвенником вряд ли пользуются. Значит, «Книга перемен», как сам жертвенник, не находит применения. Как сказано, она служит для изгнания упадка. Мужчина берет наложницу, когда жена не может родить ему сына, а к «И-цзин» обращаются, когда не знают, как себе помочь иным способом. При всей сомнительности их положения в Китае наложницы все-таки признавались этаким вспомогательным средством, а магическая процедура гадания сходным образом выступает в качестве временного инструмента, к которому можно прибегнуть ради достижения высокой цели. В этом «нет хулы», но гадать допустимо лишь в виде исключения.

988 Вторую и третью линии мы уже обсудили. Четвертая гласит:

У жертвенника надломилась нога.

Опрокинуты жертвы князей и снаружи жертвенник выпачкан.

Несчастье.

989 Здесь жертвенник пускают в дело, но явно неудачно, то есть процедурой гадания злоупотребляют или неверно истолковывают ответ. Божественное пропитание в результате теряется, а жертвующий обрекает себя на позор. Легг переводит это место так: «Its subject will be made to blush for shame» («субъекта заставят покраснеть от стыда»). Злоупотребление культовыми принадлежностями вроде жертвенника (то есть «И-цзин») есть признак грубой профанации. «Книга перемен» явно настаивает на своем достоинстве в качестве ритуального сосуда и предостерегает от недолжного употребления.

990 Пятая линия гласит:

У жертвенника желтые ушки и золотая дужка.

Благоприятна стойкость.

991 Кажется, что «Книга перемен» отыскала новое, корректное (желтый цвет) понимание, новое «понятие», за которое ее можно «ухватить». Это понятие крайне ценное (золото). Такое высказывание гексаграммы я расцениваю как признание работы переводчицы и как благоприятное для меня самого. В необходимой для изучения «И-цзин» стойкости я не испытывал недостатка на протяжении двадцати с лишним лет, а миссис Бейнс тоже годами трудилась над своим переводом.

992 Шестая линия гласит:

У жертвенника яшмовая дужка.

Великое счастье.

Ничего неблагоприятного.

993 Яшма славится красотой и мягким блеском. Если дужка жертвенника яшмовая, то тем самым весь сосуд как бы купается в красоте, почете и ценности. «Книга перемен» высказывается не только вполне удовлетворенно, но и крайне оптимистично, что доставляет мне особенное удовольствие. Все это, разумеется, основано на допущении, что наша исходная гипотеза верна. Не знаю, правда, как можно добыть доказательства правоты этой гипотезы. Можно лишь ожидать дальнейших событий, между тем получая удовольствие от осознания того приятного факта, что «Книга перемен» как будто дала согласие на задуманное предисловие и на новое издание.

994 Предельно объективно и честно я показал, как работает гадательная процедура в конкретном случае. Ясно, что эта процедура будет отчасти меняться в зависимости от поставленного вопроса. Если, к примеру, человек оказывается в непонятной ситуации, он при известных обстоятельствах сам может стать субъектом высказывания — или, если речь идет об отношении к другому человеку, субъектом высказывания может выступать тот другой человек; все зависит от правильной постановки вопроса. Впрочем, дело тут не столько в нашем желании, сколько в том, в какой степени отношения с ближними определяются — пусть не всегда или только в общем и целом, или почти исключительно — нами самими, даже когда мы того не осознаем. Поэтому человек испытывает настоящее потрясение, становясь, вопреки собственным ожиданиям, действующим субъектом гадания, о чем текст порой недвусмысленно сообщает. Может случиться и так, что кто-то переоценивает свою ситуацию, считая ее чрезвычайно важной,