Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг

«Не связывайся с Джаггером, парень, – сказал тогда Сержант.– Он сожрет тебя».

Теперь у меня в памяти запечатлелась комната. Я пригнулся ипобежал в угол, перепрыгнув через распростертые ноги Сержанта. Там я залез вванну и выглянул через ее край. Наступила полная тишина. Дно ванны былошероховатым и облупившимся. Я ждал.

Прошло минут пять. Казалось, не минут – часов. Затем светфонаря вспыхнул снова, на этот раз в окне спальни. Я быстро опустил голову,когда луч света мелькнул в дверном проеме. -Он остановился на мгновение ипогас.

И снова тишина, долгая, оглушающая. На грязной поверхностиванны Сержанта мне привиделся Кинан с его безнадежной улыбкой, Барни с чернойраной справа от пупка, покрытой запекшейся кровью, Сержант, застывший вослепительном луче фонаря, с лезвием бритвы, профессионально зажатым междубольшим и указательным пальцами. Джаггер, всего лишь темная тень без лица. И я.Пятая четверть.

Внезапно я услышал голос, сразу за дверью. Он звучал мягко иинтеллигентно, был почти женским, но не изнеженным. Этот голос показался мнечертовски беспощадным и профессиональным:

– Привет, красавчик.

Я молчал. Он не узнает моего номера, пока не наберет его.

Когда голос раздался снова, он звучал из-за окна.

– Я убью тебя, красавчик. Я приехал, чтобы убить их, но тыпослужишь превосходной заменой.

Прошло некоторое время, пока он менял место. Когда я сновауслышал его, голос раздался из окна над самой моей головой – из окна надванной. Сердце у меня ушло в пятки. Если он включит сейчас свой фонарь…

– Наша телега не нуждается в пятом колесе, – сказал Джаггер.– Извини.

Я едва слышал, как он переходил на новое место. Онооказалось позади дверной рамы.

– А ведь моя четвертушка карты здесь, у меня. Желаешьзабрать ее?

Мне захотелось кашлять, но я переборол себя.

– Выходи и забирай, красавчик. – Его голос приобрел насмешливуюинтонацию. – У тебя будет целый пирог. Выходи и бери.

Но мне этого не требовалось, и он, по-моему, знал это. Уменя в руках был полный набор козырей. Теперь я мог найти место, где спрятаныденьги. Располагая всего одной четвертью, Джаггеру было не на что надеяться..

На этот раз тишина затянулась. Полчаса, час, вечность.Вечность в квадрате. Мое тело начало неметь. Снаружи, за стенами дома, ветерусиливался, хлестал снегом по стенам, не позволяя мне ничего слышать. Былоочень холодно. Я больше не чувствовал кончики пальцев. Затем, примерно вполовине второго, послышался призрачный шелестящий звук, похожий на ползущих втемноте крыс. Я перестал дышать. Каким-то образом Джаггер сумел пробраться вкомнату. Он стоял в самой середине гостиной… И тут я понял. Rigor mortis,трупное оцепенение, ускоренное холодом, перемещало тело Сержанта в последнийраз – вот и все. Я немного успокоился.

И тут дверь распахнулась, в дом ворвался Джаггер, высокий,похожий на призрака из-за покрывающего его снега, он размахивал руками. Яприцелился, и пуля пробила ему висок. При вспышке выстрела я увидел, чтостреляю в пугало без лица, одетое в брюки и рубашку, выброшенные каким-тофермером. Голова из мешковины упала с ручки метлы, когда пугало рухнуло на пол.И тут Джаггер начал стрелять в меня.

У него был полуавтоматический пистолет, и при попадании пульванна звенела, будто гигантский колокол. Эмаль отлетала от стенок мне в лицо.Сверху посыпались деревянные щепки, шмякнулась и одна горячая расплющеннаяпуля.

Затем Джаггер кинулся вперед, стремясь развить успех. Онсобирался застрелить меня в ванне, как рыбу в бочке. Я не мог даже поднятьголову.

Меня спас Сержант. Джаггер споткнулся об одну из еговытянутых больших ног, потерял равновесие, и пули, предназначенные мне,вонзились в пол. Тут я встал на колени, представил себе, что я Роджер Клеменс,и изо всех сил ударил его по голове большим «кольтом» Барни.

Удар пришелся в цель, но не остановил его. Я перевалилсячерез край ванны, пытаясь повалить его, и Джаггер, ошеломленный, дваждывыстрелил. Пули вонзились в пол слева от меня. В темноте я видел, как едвазаметный силуэт сделал шаг назад, пытаясь прицелиться и держась одной рукой заухо, куда ударила его рукоятка «кольта». Он прострелил мне кисть, а вторымвыстрелом глубоко оцарапал шею. И тут, как это ни покажется невероятным, онснова споткнулся о ноги Сержанта и упал на спину. При этом пистолет поднялсявверх и пуля вонзилась в потолок. Он упустил свой последний шанс. Сильнымпинком я выбил пистолет из его руки, услышав хруст сломанных костей. Затем пнулего в низ живота, заставив скорчиться, пнул снова, на этот раз в висок, и онзаколотил ногами об пол. Теперь он был несомненно мертв, но я продолжал битьего ногами до тех пор, пока от головы не осталось ничего, кроме кровавой массы,ничего, что можно было бы опознать, даже по зубам. Я продолжал бить его до техпор, пока у меня не устала нога и я не почувствовал боли в пальцах.

Лишь теперь я понял, что кричу и никто не слышит меня, кромедвух мертвецов. Я вытер губы и наклонился над телом Джаггера.

Оказалось, он обманывал меня насчет своей четверти карты.Это почти не удивило меня. Впрочем, нет, беру свои слова обратно: это ничуть неудивило меня.

***

Моя машина стояла там, где я оставил ее, за углом, недалекоот дома Кинана, но теперь ее замело снегом. «Фольксваген» Сержанта находился вмиле от нее. Я надеялся, что мой обогреватель в порядке – я весь онемел отхолода. Открыл дверцу машины и поморщился, садясь внутрь. Глубокая царапина нашее уже запеклась, но кисть чертовски болела.

Пришлось долго раскручивать двигатель стартером, по наконецмотор схватился, обогреватель работал, и один «дворник», сдвинув снег всторону, очистил стекло на стороне водителя. Джаггер лгал относительно своейчасти карты, ее не оказалось и в скромной – по-видимому, краденой –«хонде-сивик». Но адрес Джаггера лежал в бумажнике, и если мне понадобитсякогда-нибудь его часть карты, я почти не сомневался, что сумею найти ее. Я недумаю, что это мне так уж понадобится: трех четвертей достаточно, особенно еслипринять во внимание, что на четверти Сержанта был крест, обозначающий место,где закопаны деньги.

Я включил сцепление и медленно поехал. Теперь мне придетсядлительное время соблюдать осторожность. Сержант был прав в одном – Барниоказался простофилей. То, что он был еще и моим другом, больше не имелозначения. Я заплатил долг. Между тем следовало проявлять максимальнуюосторожность – было ради чего.

Хотя Мелиссе было только пять лет и она была самой младшейиз детей Брэдбери, глазенки ее отличались остротой. Потому нет ничегоудивительного, что по приезде она первой обнаружила нечто странное в доме наКленовой улице, пока вся семья проводила лето в Англии.