Старик и море - Эрнест Хемингуэй

Выпив воды, он почувствовал себя куда лучше.Теперь он знал, что не потеряет сознания, и в голове у него прояснилось. «Онавесит не меньше полутонны, – подумал он. – А может быть, и значительно больше».Сколько же он получит, если мяса выйдет две трети этого веса по тридцати центовза фунт?

– Без карандаша не сочтешь, – сказал старик. –Для этого нужна ясная голова. Но я думаю, что великий Ди Маджио мог бы сегоднямною гордиться.

Правда, у меня не было костной мозоли. Но рукии спина у меня здорово болели. Интересно, что такое костная мозоль? Может, и унас она есть, да только мы этого не подозреваем?

Старик привязал рыбу к носу, к корме и ксиденью. Она была такая громадная, что ему показалось, будто он прицепил лодкук борту большого корабля. Отрезав кусок бечевы, он подвязал нижнюю челюсть рыбык ее мечу, чтобы рот не открывался и было легче плыть. Потом он поставил мачту,приспособил палку вместо гафеля, натянул шкот. Залатанный парус надулся, лодкадвинулась вперед, и старик, полулежа на корме, поплыл на юго-запад.

Старику не нужен был компас, чтобы определить,где юго-запад. Ему достаточно было чувствовать, куда дует пассат и какнадувается парус. «Пожалуй, стоило бы забросить удочку – не поймаю ли я наблесну какую-нибудь рыбешку, а то ведь мне нечего есть». Но он не нашел блесны,а сардины протухли. Тогда он подцепил багром пук желтых водорослей, мимокоторого они проплывали, и потряс его; оттуда высыпались в лодку маленькиекреветки. Их было больше дюжины, и они прыгали и перебирали ножками, словноземляные блохи. Старик двумя пальцами оторвал им головки и съел целиком,разжевывая скорлупу и хвост. Креветки были крошечные, но старик знал, что ониочень питательные, и к тому же очень вкусные.

В бутылке еще оставалось немного воды, и, поевкреветок, старик отпил от нее четвертую часть.

Лодка шла хорошо, несмотря на сопротивление,которое ей приходилось преодолевать, и старик правил, придерживая румпельлоктем. Ему все время была видна рыба, а стоило ему взглянуть на свои руки илидотронуться до лодки спиной – и он чувствовал, что все это не было сном ислучилось с ним на самом деле. Одно время, уже к самому концу, когда ему сталодурно, старику вдруг показалось, что все это только сон. Да и потом, когда онувидел, как рыба вышла из воды и, прежде чем упасть в нее снова, неподвижноповисла в небе, ему почудилась во всем этом какая-то удивительная странность, ион не поверил своим глазам. Правда, тогда он и видел-то совсем плохо, а теперьглаза у него опять были в порядке.

Теперь он знал, что рыба существует на самомделе и что боль в руках и в спине – это тоже не сон. «Руки заживают быстро, –подумал он. – Я пустил достаточно крови, чтобы не загрязнить раны, а соленаявода их залечит. Темная вода залива – лучший в мире целитель. Только бы непутались мысли! Руки свое дело сделали, и лодка идет хорошо. Рот у рыбы закрыт,хвост она держит прямо, мы плывем с ней рядом, как братья». В голове у негоснова немножко помутилось, и он подумал: «А кто же кого везет домой – я ее или онаменя? Если бы я тащил ее на буксире, все было бы ясно. Или если бы она лежала влодке, потеряв все свое достоинство, все тоже было бы ясно. Но ведь мы плывемрядом, накрепко связанные друг с другом. Ну и пожалуйста, пусть она меня везет,если ей так нравится. Я ведь взял над нею верх только хитростью; она незамышляла против меня никакого зла».

Они плыли и плыли, и старик полоскал руки всоленой воде и старался, чтобы мысли у него не путались. Кучевые облака шливысоко, над ними плыли перистые; старик знал, что ветер будет дуть всю ночь. Онто и дело поглядывал на рыбу, чтобы проверить, в самом ли деле она ему неприснилась. Прошел целый час, прежде чем его настигла первая акула.

Акула догнала его не случайно. Она выплыла изсамой глубины океана, когда темное облако рыбьей крови сгустилось, а потомразошлось по воде глубиной в целую милю. Она всплыла быстро, без всякой опаски,разрезала голубую гладь моря и вышла на солнце. Потом она снова ушла в воду,снова почуяла запах крови и поплыла по следу, который оставляли за собой лодкаи рыба.

Порою она теряла след. Но она либо попадала нанего снова, либо чуяла едва слышный его запах и преследовала его неотступно.Это была очень большая акула породы мако, созданная для того, чтобы плавать также быстро, как плавает самая быстрая рыба в море, и все в ней было красиво,кроме пасти. Спина у нее была такая же голубая, как у меч-рыбы, брюхосеребряное, а кожа гладкая и красивая, и вся она была похожа на меч-рыбу, еслине считать огромных челюстей, которые сейчас были плотно сжаты. Она быстроплыла у самой поверхности моря, легко прорезая воду своим высоким спиннымплавником. За плотно сжатыми двойными губами ее пасти в восемь рядов шли косопосаженные зубы. Они были не похожи на обычные пирамидальные зубы большинстваакул, а напоминали человеческие пальцы, скрюченные, как звериные когти. Длиноюони не уступали пальцам старика, а по бокам были остры, как лезвия бритвы.Акула была создана, чтобы питаться всеми морскими рыбами, даже такимиподвижными, сильными и хорошо вооруженными, что никакой другой враг им не былстрашен. Сейчас она спешила, чуя, что добыча уже близко, и ее синий спиннойплавник так и резал воду.

Когда старик ее увидел, он понял, что этаакула ничего не боится и поступит так, как ей заблагорассудится. Он приготовилгарпун и закрепил конец его веревки, поджидая, чтобы акула подошла ближе.Веревка была коротка, потому что он отрезал от нее кусок, когда привязывал своюрыбу.

В голове у старика теперь совсем прояснилось,и он был полон решимости, хотя и не тешил себя надеждой.

«Дело шло уж больно хорошо, так не моглопродолжаться», – думал он.

Наблюдая за тем, как подходит акула, стариккинул взгляд на большую рыбу. "Лучше бы, пожалуй, все это оказалось сном.Я не могу помешать ей напасть на меня, но, может быть, я смогу ее убить?Dentuso[4], – подумал он. – Чума на твою мать!"

Акула подплыла к самой корме, и когда онакинулась на рыбу, старик увидел ее разинутую пасть и необыкновенные глаза иуслышал, как щелкнули челюсти, вонзившись в рыбу чуть повыше хвоста. Головаакулы возвышалась над водой, вслед за головой показалась и спина, и старик,слыша, как акульи челюсти с шумом раздирают кожу и мясо большой рыбы, всадилсвой гарпун ей в голову в том месте, где линия, соединяющая ее глаза,перекрещивается с линией, уходящей вверх от ее носа. На самом деле таких линийне было. Была только тяжелая, заостренная голубая голова, большие глаза илязгающая, выпяченная, всеядная челюсть. Но в этом месте у акулы находитсямозг, и старик ударил в него своим гарпуном. Он изо всех сил ударил в негогарпуном, зажатым в иссеченных до крови руках. Он ударил в него, ни на что ненадеясь, но с решимостью и яростной злобой.