Михаил Федорович - Вячеслав Козляков

Источники Смутного времени полны упоминаний о казаках, вошедших даже в шуточную стихотворную «Историю государства Российского от Гостомысла до Тимашева» А. К. Толстого: «Поляки и казаки нас паки бьют и паки». Действительно, в Смуту с казаками были связаны разорение и мучительство; они, по словам С. М. Соловьева, выступали как «разрушители государственного порядка». Какой еще упрек может звучать в России настолько политически серьезно, как этот? На таком отрицательном фоне факты участия казаков в освободительном движении ополчений 1611–1612 годов, их влияние на ход избирательного собора 1613 года если не замалчивались, то трактовались тенденциозно, в обвинительном ключе. Казаки убили в июле 1611 года руководителя Первого ополчения думного дворянина Прокопия Петровича Ляпунова; предводитель казаков в этом ополчении Иван Мартынович Заруцкий ушел из-под Москвы со своим войском, не желая соединяться с новым ополчением князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Походы Заруцкого оставались главной угрозой в начале царствования Михаила Федоровича, а борьба с казаками велась в течение нескольких лет, практически до возвращения из Польши патриарха Филарета.

Отход от односторонней трактовки роли казаков в событиях, предшествовавших избранию на царство Михаила Федоровича, произошел сравнительно недавно. В 1958 году в Харькове вышла книга Н. П. Долинина, посвященная истории освободительного движения 1611–1612 годов и роли в нем казачьих полков («таборов»)[70]. Вопреки существующей традиции Н. П. Долинин показал, что казаки фактически осуществляли осаду Москвы до подхода ополчения князя Д. М. Пожарского. Впрочем, книга Н. П. Долинина вышла в издательстве провинциального украинского университета и была обречена на бытование в узком кругу специалистов. Несмотря на это, она действительно оказала влияние на историографию Смуты. Резонанс работ Н. П. Долинина был бы еще сильнее, если бы он успел защитить и опубликовать написанную им в 1960-е годы докторскую диссертацию на тему участия казаков в освободительной борьбе 1608–1614 годов. Остается благодарить предполагавшегося оппонента на защите А. А. Зимина, передавшего после смерти Н. П. Долинина текст его диссертации на хранение в Отдел рукописей Российской государственной библиотеки[71].

Впервые настоящую роль казаков в событиях первых двух десятилетий XVII века выяснил А. Л. Станиславский, чьи многолетние исследования завершились изданием новаторской книги «Гражданская война в России XVII века. Казачество на переломе истории» (1990). В основе этого и других его исследований лежат новые комплексы разысканных им архивных материалов. А. Л. Станиславскому удалось уберечься как от традиции огульного обвинения антигосударственных элементов, так и от романтизации казачьей «борьбы» («культовое» слово для историка, жившего в советскую эпоху). Исследователь показал, что в Смутное время действовали не обычные казачьи сообщества, пришедшие с юга, а создававшееся с течением Смуты так называемое «вольное казачество». Источником его пополнения, как об этом убедительно свидетельствуют материалы сыска правительства Михаила Федоровича в ходе подавления казачьих выступлений 1614–1615 годов, были чаще всего не свободные люди, а бывшие крестьяне, холопы, служилые люди по прибору и даже «по отечеству». Из этих-то десоциализировавшихся людей и складывались казачьи станицы, заимствовавшие свою организацию от «классического» донского и запорожского казачества. Поэтому никакие чисто казацкие понятия, типа «круг», «станица» или «атаман», не должны заслонять очевидной самостийности и отсутствия легитимности в деятельности таких отрядов. Основной формой их существования стали насилие, страх и организованные грабежи, насаждавшиеся путем «приставств», то есть сбора определенных самими казаками платежей с населения за охранные функции (независимо от того, нужна была или нет населению казачья охрана). В результате казаки получали мобильность, легко передвигались из одной, ограбленной ими территории, в другие, менее разоренные области, объединялись под началом какого-либо атамана. Иногда казаки могли пуститься в самостоятельный поход. Многочисленному казачьему войску легче удавалось держать людей в устрашении.

Казацкая идея была популярна в народе, так как позволяла организовывать круговую поруку для борьбы с многочисленными алчными сборщиками всевозможных доходов. Даже в начале царствования Михаила Федоровича фискальные агенты сталкивались с разделением «мира» на лояльных власти «лучших и середних людей» и «младших» или «молодших». Последние, наиболее бедные, защищали себя по образцу казаков. Так раскололся «мир» в Устюжне из-за сбора первой пятины в 1614 году. «Мелкие люди, — заявляли представители верхушки посада, — завели на Устюжне казачий быт». Это означало, что они «всех черных людей привели к вере, знаменовалися образом и учинили заговор на том, что им земских целовальников не слушати, и в те городовые расходы по сыскному верстанью не платить, и на правеж друг друга не дати и нашей (государевой. — В.К.) грамоты не слушати»[72].

Родившееся в подмосковном Тушинском лагере «вольное» казачество, как и многие высокопоставленные тушинцы из Государева двора, смогло утвердить свой новый статус в период «междуцарствия», когда оно активно поддержало борьбу народных ополчений. Правда, что И. М. Заруцкий командовал казачьими войсками, но не все казаки подчинялись ему и поддерживали претензии на царство Марины Мнишек и ее сына. Части казаков не был чужд по-своему понятый патриотизм, стремление выступать от имени всего «мира», что и проявилось в избрании Михаила Федоровича.

Между вольницей и государевой службой

Уже в первые месяцы царствования Михаила Федоровича казачье войско оказалось расколотым. Участники ополчений, дожившие под Москвой до весны 1613 года, видимо, оказались большими государственниками и продолжили свою службу, воюя против внешних врагов новой династии — поляков и шведов — под Смоленском, Путивлем и Новгородом. Другая часть казачьего войска держалась обветшалых самозванческих знамен, но была обречена. Это стало ясно после того, как сторонники Ивана Заруцкого и Марины Мнишек были разбиты войском боярина князя Ивана Никитича Одоевского в многодневных боях под Воронежем. Тогда же значительная часть казаков (около 2250 человек) «отъехала» от Заруцкого «на государево имя», то есть перешла на службу к царю Михаилу Федоровичу.

За время Смуты современники вынуждены были признать статус казаков и при случае использовали наборы в казачью службу, пополняя «старые» казачьи станицы или прибирая в службу новых «охочих» людей, которых в разоренной стране найти было нетрудно. Еще до приезда избранного царя Михаила Федоровича в Москву был создан специальный Казачий приказ во главе с Иваном Александровичем Колтовским и дьяком Матвеем Сомовым. Предметом ведения нового, ранее никогда не существовавшего приказа стала организация казачьей службы, верстание казаков окладами, распределение приставств. Эта тенденция утверждения прав казачества на службу приходила в противоречие с главной идеей возвращения к старому порядку, к стремлению монастырей и крупных земельных собственников вернуть вышедших из повиновения и контроля крестьян и работников.