Ножницы судьбы - Ольга Володарская

Алина мать не осуждала. Единственное, на что пеняла, так этона родительскую недальновидность. Надо было ей, дурехе, паспортные данныелетчика записать. Так, на всякий случай. Вдруг он сейчас отлетал свое, да иприземлился в какое-нибудь высокое кресло. Например, в кресло генеральногодиректора какой-нибудь крупной фирмы. Вот тут-то Алина и вышла бы из тени, дапотребовала от нерадивого папаши компенсацию за свое голодное детство... Номатушка проявила чудеса беспечности. Покувыркавшись на казенной койке с бравымлетчиком, она даже фамилии его не спросила. Вот какие бывают на светебабы-дуры…

– Ой, неужели? – раздался вдруг удивленный вздохматушки.

Алина удивленно воззрилась на нее. Чего это она разохалась?По телеку, в который она пялилась, шла все та же программа «Утро». Аляповатыедекорации студии, электронные часы в углу и почти во весь экран смазливая,радостная, вся из себя киногеничная физиономия ведущего. Уж не она ли произвелана родительницу столь неизгладимое впечатление?

– Мутер, ты чего? – на всякий случай поинтересоваласьАлина.

– Да так... просто... – Мать пристально всматривалась вулыбающееся лицо ведущего и о чем-то напряженно думала.

– Влюбилась, что ли, мамань? – хохотнула дочь.

– Это же Федя… – наконец, после долгих размышлений,прошептала Галина.

– Не Федя, а Фердинанд Брагинский, популярнейшийтелеведущий. У нас по нему половина девчонок сохнет. Я только не понимаюпочему, мне он что-то не очень нравится. Уж больно смазлив...

– Федя. Федя Брагин. Студент МГУ, папа профессор, дедакадемик, и ни одной детской хвори, – с грустной улыбкой перебила своюдочь Галина.

– Ты что, его знаешь?

– Знала когда-то.

– Да ну? – оживилась Алина. – И когда вы с нимпознакомились?

– Давно. Тебя еще не было.

– Сколько же ему лет?

– Сколько? – все так же задумчиво и отстраненнопроговорила мать. – Тебе семнадцать, а ему тогда было... Сейчас ему околотридцати восьми.

– Так много? – Алина впилась глазами в холеное,безупречно загримированное лицо телезвезды. – А выглядит на тридцатник.

– Да, ему тридцать восемь, – уже уверенно кивнулаГалине. Потом после очередной паузы спросила вроде бы у самой себя: – И как егона телевидение занесло?

– Как, как... Просто! Играл в студенческом театре, в КВНе, вкапустниках всяких светился, вот его на ТВ и пригласили.

– А ты откуда знаешь? – почему-то испугалась мать ивышла наконец из своей грустной задумчивости.

– Ох, маманя, отстала ты от жизни. Брагинский – звезда.Интервью с ним каждая уважающая себя газета публикует.

– Да? Не знала.

– А как вы познакомились? В компании или...

– Он женат? – опять не дослушала ее мама.

– Нет.

– А был?

– Раз пять. Или больше. Он, мамуля, бабник.

– Не изменился, значит.

– А он и раньше таким был? Как интересно...

– Пойду я, пожалуй, в магазин схожу, – ни с того ни ссего брякнула Галина и спешно засобиралась.

– Зачем? У нас же все есть, – удивилась Алина. –Ты лучше мне про Федю-Фердинанда расскажи.

– Надо хлеба купить.

– Какой, на фиг, хлеб, маман? Давай про Брагинскогорассказывай. В кои-то веки о звезде из первых рук узнаю.

– Нечего мне рассказывать, – буркнула Галина,перемещаясь в прихожую.

Алина следовала за матерью по пятам. Она почуяла какую-тофальшь в ее поведении, поэтому решила не отставать, пока любопытство не будетудовлетворено.

– Это ты думаешь, что нечего, а я послушать хочу. Или туткакая-то страшная тайна? А, мамуля?

– Какая еще тайна? Чего ты мелешь? – вспылилаГалина. – Иди лучше Карнеги читай, а то дура дурой растешь! –ругнулась родительница напоследок и, нахлобучив шапку, выскользнула за дверь.

Она ринулась вниз по лестнице. В ушах у нее стучало такгромко, что казалось, будто сейчас лопнут барабанные перепонки. Почему-то ееподташнивало. И хотелось плакать. И бежать далеко, далеко...

Галина всхлипнула и прижала руку ко рту. «Что же делать,господи?» – мысленно обратилась она к богу, в которого не верила.Действительно, как ей поступить? Сказать дочери, что недосягаемый экранный герой– не кто иной, как ее биологический отец, или утаить? Но Алина так мечтала овстрече с отцом! Всегда мечтала, с детства и по сей день...

Принять окончательное решение женщина не успела – наплощадке первого этажа ей стало совсем плохо. Галина сползла на пол и изпоследних сил крикнула: «Вызовите кто-нибудь «Скорую»!» К счастью, ее возгласбыл услышан соседкой, и спустя пятнадцать минут Алинину маму увезли в больницус подозрением на инфаркт.

Алина вышла из здания спортшколы и торопливо зашагала к остановке.Она слышала, что ее окликнул один из поклонников, но не остановилась, потомучто была не в настроении для болтовни ни о чем. К тому же и времени нет!Сегодня еще к матери в больницу нужно заскочить, да не с пустыми руками, сбульончиком, а его еще сварить необходимо...

– Девушка! – услышала Алина очередной оклик, и на этотраз голос оказался незнакомым. – Девушка, можно вас на минутку?

Алина развернулась и хмуро воззрилась на парня, торопливошагавшего в ее сторону. Он был очень высок, больше метра девяноста, излишнехудощав, но сложен пропорционально. Лица Алина сначала не рассмотрела, так какприческа у него была как у лидера модной «Нирваны» Курта Кобейна, такая женебрежная, с длинной челкой, только волосы не казались грязными, а когда пареньподошел вплотную к Алине и тряхнул головой, чтоб убрать пряди с глаз, сталоясно, что он очень красив. Как рекламный ковбой. Волевое лицо с четкими чертамии мужественным щетинистым подбородком. Сходство с Мальборо-мэном усиливалгустой загар, а вот что отличало, так это глаза. У рекламных ковбоев они обычнопронзительно голубые, у парня же ореховые, теплые и обвалакивающе-ласковые.

– Привет, – поздоровался с Алиной незнакомец. –Можно задать один вопрос?

– Только один, а то я спешу...

– Мне девушку одну найти нужно. Не подскажешь, где?

– Какую именно девушку?

– Алину Азарову.

– Зачем она тебе?

– Я журналист. Веду спортивную рубрику в газете. Хотелинтервью взять.

– Она не дает интервью.

– А ты откуда знаешь? – спросил он, и его густые бровивзметнулись вверх.

– Алина Азарова – это я.

– Ты? – несказанно удивился он. – А мне тебя иначеописывали...