Ужин в центре земли - Натан Энгландер

– Рыба ловится на рыбу. Деньги – на деньги.

– Вы так думаете?

– Вся моя здешняя жизнь основана на идее, что надо правильно выглядеть. Кем выглядишь, тем и будешь.

– Представим себе, что у нас деловая встреча, – говорит Джошуа. – Не возникнет ли у вас мысль, что человек, который столько денег выбрасывает на обогрев этого дома зимой, на охлаждение его летом, на весь персонал, гнущий спину ради того, чтобы лужайка зеленела и мрамор блестел, – что он, похоже, потерял чувство меры?

– Хотите, чтобы я согласился, или хотите еще раз услышать, что успех рождает успех? По мне, этот дом говорит о сообразительности человека, который в нем оказался.

– Мне просто кажется, что стремление к успеху такого рода приводит к тому, что пузырь растет, а потом лопается.

– Жалко, что мы не познакомились раньше – до того, как лопнул пузырь доткомов, – говорит Фарид. – Мне пригодился бы этот совет.

– Сильно пострадали?

– Я вырос в бедности, потом мне улыбнулась удача, и я пообещал себе никогда не жаловаться, даже в тяжелые времена.

– Я уверен, что у вас все наладится. Вы уже знаете, как разбогатеть, и вам нетрудно будет сделать это во второй, в третий, в четвертый раз. – Джошуа смеется каким-то бесшабашным смехом. – По крайней мере, так я говорю себе. Потому что с вероятностью примерно пятьдесят процентов я к концу квартала должен буду начать восстанавливать все с нуля. Я переживаю тот самый головокружительный момент, – говорит он, – когда меня чуть ли не веселит предвкушение того, как вся империя сгорит к чертям. У меня так много куда вложено и так все там накрепко связано, что это как-то даже захватывает – ждать, какой облом утащит меня за точку невозврата.

Фарид еще раз обводит глазами комнату: и сам оглядывает весь этот белый абсурд, и обращает на него внимание хозяина.

– Не может быть настолько плохо.

– Ага, вовремя! – Джошуа машет через плечо Фарида. – Зандер спасает меня от неприглядной правды.

Домоправитель несет на подносе кофе, тосты и корзинку с выпечкой, какой могло бы позавидовать кафе «Эйнштейн». Следом идет румяный парнишка с другим подносом, на нем, в двух бокалах для шампанского, яйца всмятку, изящно оплетенные ростками фасоли и украшенные нежными завиточками морковной стружки, так что получилось подобие двух узких, открытых сверху аквариумов.

Когда еда подана, Джошуа с недовольным видом лезет сначала в свой бокал, а затем, не извиняясь, в бокал Фарида. Он вынимает и орнамент из ростков, и микроскопические кусочки моркови и кидает все это на поднос Зандера.

– Скажите этому жуткому гному на кухне, что я сшибу его с ящика, на котором он стоит у плиты, если он не перестанет творить из моей еды искусство.

Яхта движется с хорошей скоростью; Джошуа скованно сидит у румпеля, Фарид рядом – не смеет даже опустить руку в карман, так боится, что Джошуа прямо сейчас их потопит.

Когда все более-менее устаканивается, Фарид спрашивает:

– Что хотите увидеть?

– Кроме воды?

– С воды, – говорит Фарид. – Можно сплавать к Цецилиенхофу. Это всегда интересно. – У Джошуа на лице появляется несчастное выражение, с которым Фарид успел очень хорошо познакомиться, ведя своего ученика шаг за шагом через все манипуляции с первой же их секунды на борту. – Это где прошла Потсдамская конференция после Второй мировой войны. – Фарид видит, что выражение лица у Джошуа не изменилось. – Не знаете?

– Не знаю.

– А мост Глинике?

– По нему прошел Наполеон? Он соединяет Европу и Азию?

Фарид качает головой и оставляет Джошуа у румпеля, дав ему очень простые координаты. Иногда поправляет его действия короткими указаниями, время от времени протягивает руку и сам берется за румпель, поворачивая судно в нужную сторону.

Доплыв до моста, они опускают паруса и бросают якорь.

– Так что же это за мост? – спрашивает Джошуа.

– Здесь обменяли американского летчика Пауэрса на агента КГБ Рудольфа Абеля. Очень важный эпизод Холодной войны. Пример, когда две враждующие страны в чем-то капитулировали друг перед другом.

Джошуа молчит.

– Вы правда об этом не слышали? – спрашивает Фарид. – Никогда в жизни?

– Из Манитобы тут никого случайно не меняли? Спросите меня лучше про что-нибудь канадское. Покажите мне мост, по которому шли под ручку Уэйн Гретцки и Селин Дион, тогда посмотрим.

2014. Лимб

Вокруг ни души, кроме его солдат. В темноте, в тишине деревня без жителей вырисовывается как на картинке, и Генералу кажется, что он попал в сновидение.

Ни души: сопротивлявшиеся убиты, их бездушные трупы валяются вокруг домов. Выходя из джипа, Генерал видит перед собой распластанное тело. Лицо уже обильно покрыто пылью от стремительно подъезжавших машин.

Это отсюда пришли террористы, их было двое, они пересекли израильскую границу и убили спавшую у себя дома еврейскую семью. И теперь Генерал, пройдя по их следам на территорию Иордании, намерен взыскать долг.

Окружающий мир старался это предотвратить. Были телеграммы, звонки, посольские визиты от всех государств, которые могли надеяться, что Израиль прислушается. Даже само Иорданское Хашимитское Королевство, откуда и явились убийцы, было готово признать, что они совершили ужасное преступление.

На самых высоких уровнях прозвучали обещания справедливого расследования и адекватных мер. Глабб-паша, легендарный командующий грозным Арабским легионом, лично заявил, что готов выследить преступников на иорданской земле.

Легион, судя по всему, решил, что лучше сдать Израилю своих и не иметь дела с Генералом, спущенным с поводка.

Увы, иорданское предложение не сочли удовлетворительным. У Бен-Гуриона, тогда еще премьер-министра, были другие понятия о том, что правильно и что неправильно. И вызвали Генерала.

Всегда к нему обращаются, всегда к нему.

Когда они вводили его в курс дела – Бен-Гурион, Даян и министр обороны Лавон, – его кровь уже кипела вовсю.

Те двое проникли на десять километров в глубь израильской территории. Пробрались в еврейский поселок Йехуд, и один из убийц вытащил чеку и кинул гранату в дом, где спала мать с маленькими детьми.

Из троих детей остался жив только старший мальчик, он-то и рассказал, как все было, остальных искромсало осколками в их кроватях.

Первый вопрос Генерала был не практическим, а личным.

Он хотел знать, где был отец. Где был тот, кому следовало находиться с семьей и охранять ее?

Лавон протянул Генералу папку.

– Ее муж, отец детей, был на сборах резервистов. Защищал страну.

И вот это по-настоящему разъярило Генерала. Отец, посланный защищать детей Израиля, вернулся и увидел, что страна не смогла защитить его собственных детей.