Двери в темное прошлое - Екатерина Островская

— Присаживайтесь!

Но он покачал головой.

— Вы ведь в курсе того, что произошло, — произнес он.

Лужина кивнула. Потом вздохнула, но Олег явно ожидал от нее каких-то слов, и потому она сказала:

— Я ближе всех была.

Произнесла это и вдруг почувствовала, что сегодня уже не так страшно об этом думать, ведь все страшное уже позади.

— Трагедия, — закивал пухлый человек, — мы же с ним вообще родственники. Наши матери — троюродные сестры. В детстве мы почти не общались, потому что он старше меня намного. Виделись, конечно. Но близких отношений не было. А потом он мне это дело и предложил. Сказал, что есть земельный участок и надо его как-то пристроить с прибылью… Деньгами помог, связями…

— А такая организация «Северная Ингрия» вам помогала?

— Естественно. Они многим тут помогают. Но об этом не принято распространяться. Леня тоже состоял в ней.

— И вы?

Олег подумал и кивнул.

— Всем помогали, — продолжила Лужина, — значит, богатая организация?

— Богатая, хотя дело не в этом. Они помогали, а потом те, кому помогли, перечисляли деньги на благотворительность, а еще на развитие региона, на благоустройство, на культурные программы. Вы же были вчера на празднике. Между прочим, такое мероприятие немаленьких денег стоит. Я понимаю, на что вы намекаете. Кто-то пустил слух, что это сепаратисты. Но это не так. На самом деле все их утверждения о независимости — не более чем оперетта.

— В каком смысле? — не поняла Марина.

— Как «Свадьба в Малиновке». Если помните такое произведение. Песни, танцы, национальный колорит. Всем весело.

Лужина кивнула и тут же спросила:

— Банк «Ингрия» тоже участвовал в финансировании региона?

Директор ТСЖ промолчал, словно демонстрируя, что пришел сюда совсем не за тем, чтобы говорить о деятельности каких-либо организаций.

— У меня вчера Колю забрали, — вздохнул он, — того рабочего, если помните. Пришли, учинили в его комнатенке обыск. Понятых пригласили. Потом Колю увезли. Только сейчас он вернулся. Я спрашиваю, как там и чего от него хотели, а он молчит. Предложил ему часок-другой отдохнуть, поспать немного, а он только рукой махнул. Так ничего и не сказал, за что его увезли и почему.

— Может быть, у него что-то было в прошлом? — шепотом поинтересовалась Марина.

— Ну и что с того? — так же шепотом ответил пухлый человек. — За это сразу под подозрение? Может, и у меня в прошлом что-то было. Так что?

— А что у вас было? — совсем тихо спросила Лужина.

— Это не ваше дело!

Пухлый человек порозовел от гнева. Отступил на шаг, как будто намереваясь развернуться и уйти, а потом шагнул снова вперед, но только уже не на шаг, а на два, приблизившись совсем близко.

— Ладно, скажу уж. Но только для того, чтобы вы знали, что любого, даже обычного законопослушного человека обвинить можно в чем угодно. Мне, например, растление несовершеннолетней пытались впаять. Я служил в Ханты-Мансийском округе. Городок маленький, познакомился с девушкой, любовь и все как полагается. Она сказала, что ей семнадцать, а на самом деле тогда ей еще пятнадцати не было, ну, и прихватили меня. Ее соседи по дому меня сдали. Но потом все решилось. Она же манси по отцу. Мой папа прилетел, сказал, что они — манси, мы типа того что финны, то есть два братских финно-угорских народа, нам делить нечего, надо дружить, объединяться и все такое прочее. Девушка и так уже который день в истерике билась. Ну, и договорились родители. У будущего тестя двоюродный брат — районный прокурор. Так что дело быстренько закрыли. Короче, сразу после моей демобилизации поженились мы, и уже двадцать два года живем, трое детей у нас. А ведь могли не разобраться и посадить меня. Любовь ведь — она такая опасная штука.

— А дети у вас кто? Мама — манси, папа — финн.

— Да какой я финн? У меня отец — только наполовину. А у жены папа — манси, подозреваю, что тоже наполовину. Так что мы все русские: и я, и жена, и дети. Что-то мы отвлеклись от темы.

— Мы пытались понять, кто мог убить Леонида Ивановича.

— Разве? — удивился директор ТСЖ и тут же согласился. — Ну да, конечно. Разобраться, разумеется, необходимо. Я считаю, что это бывшая жена Панютина организовала. Стерва еще та была. Она сама с ним развелась, потому что у нее другой уже имелся, а Леня вроде как разбогатеть не мог. А потом после развода карьера у него сразу пошла. И тут же бывшая жена стала прибегать к нему и требовать половину его имущества, вроде как ей по закону полагается в течение пяти лет после развода. Судились они даже. Но он сказал, что все нажил уже после расставания, а ей оставил все, что у них было нажито. Так она на суде орала, что он за все заплатит и спокойно жить она ему не даст.

— Вот уже есть первый подозреваемый. А как насчет его замов? Ведь кто-то из них теперь претендует на его должность?

— Не знаю. Им и на своих должностях неплохо, потому что перед учредителями за все отвечал Леонид Иванович. А брать на себя такую ношу ни Майоров, ни Гуревич не будут. Так они еще и временем своим дорожат. Они два раза в год по недельке отпуска дополнительно берут, чтобы на рыбалку съездить. У них все разговоры о том, каких сигов или хариусов они на Кольском ловят. А в прошлом году летали аж на Мадагаскар. И там в океане ловили тунцов разных. Их обоих Леня вполне устраивал как начальник.

— А с личной жизнью у него как?

— Теперь уже никак… А то, что было, уже в прошлом. Но все нормально — он на самом деле был одиноким человеком. Только работа и вот этот дом, который еще, не дай бог, конечно, бывшей жене достанется. Но я вот что думаю…

Он не договорил, обернулся на звук открываемой калитки.

Во двор вошли две подружки: Виолетта и Люба.

— Ладно, я пошел, — сказал Хепонен, — как-то у нас поговорить не получается… А ведь с какой-то целью я приходил. Да, — вспомнил он, — поговорите с мужем. Он не там убийцу ищет. Коля — нормальный человек. Не надо на него ничего вешать…

Подружки подошли и поздоровались. Лицо Любы было немного заплывшим — от слез, вероятно. Они дождались, пока Олег выйдет со двора, после чего Виолетта произнесла:

— Он тоже в числе подозреваемых.

— Почему? — удивилась Марина.

— Потому что он должен был Лене. Не банку, а именно Панютину лично. Я слышала, как они ругались недавно. Леня сказал, что долг возвращать надо, а ты вместо этого дорогущий «Инфинити» покупаешь. А Хепонен пообещал решить проблему в течение месяца. Прошло, насколько я понимаю, больше времени, а долг меньше не стал.

— Большой долг? — спросила Марина.

Виолетта пожала плечами.

— Про маленький долг Леня не стал бы напоминать.

— Мы мужьям вчера еще позвонили, — сказала Люба, — оба, конечно, в шоке. Обещали рано утром выехать. Часов двадцать ехать, если, конечно, в Петрозаводске не задерживаться. А то прежде они туда улов свой возили и по дешевке перекупщикам для ресторана сдавали. Смешно, банкиры, а ради каких-то двадцати-тридцати тысяч рублей готовы время терять! Они же там на рыбалке еще коптят, потом вся машина рыбой воняет так, что неделю проветривать надо! Они специально для этих поездок «Хаммер» приобрели. А в машину эту теперь нормальному человеку не то что сесть — заглянуть невозможно.