Благородна и благочестива - Ольга Погожева

— Ллейна Бианка!

В ожидании, пока благородные девицы обменяются шумными приветствиями, Камилла осмотрела обеих. Платья оказались богатыми, со множеством блестящих камушков и в кружевах, замысловатые прически пестрели цветами и перьями, а лица оказались разукрашены, похожи друг на друга и приятны глазу, только уж больно заносчивы и высокомерны. Перед ллейной Бианкой, впрочем, обе растекались патокой.

— Мы уж переживали, что вы не успеете на праздник, — трещала одна из них. — Но когда светлейший ллей советник велел вам с дочерью отвести лучшие покои…

— Нас с сестрой переселили в другой конец, — подключилась вторая. — Хотя мы при дворе уж полгода и имеем право на лучшие комнаты!

— Гостей много, — поморщилась первая. — Его величество созвал всю знать, даже из дальних провинций приехали местные… пэры. Вот покоев и не хватает!

— Желаете разместиться в наших? — с доброй улыбкой предложила ллейна Бианка. — Нам с дочерью… и нашей гостье не нужны большие комнаты.

Слуга ллея Салавата, Омуш, обеспокоенно переступил с ноги на ногу, глянул на встрепенувшихся девиц.

— Вы серьёзно? Уступите? — едва не взвизгнула от переигранного восторга одна из них. — Ах, ллейна Бианка, вы сама доброта и щедрость! Но мы не можем… ведь ллей советник велел вам, лично…

— Это самое малое, что я могу сделать для кузин своего покойного мужа, — мягко улыбнулась Бианка. — Прошу вас, Ромина, Рогнеда… не отказывайтесь.

Ромина и Рогнеда отказываться от роскошного подарка не собирались. В коридоре тотчас воцарилась суета: обе кликнули слуг да принялись за переезд, в то время как носильщики уже заносили сундуки новоприбывших в указанные комнаты. Лишь когда за дворцовыми окнами стемнело, великое переселение закончилось, невзирая на ворчание Омуша, который угрюмо предупреждал, что ллей Салават останется недоволен.

Ллейна Бианка велела горничной затворить общие двери в их смежные покои и распорядилась подать воды для омовения. Камилла, которая всё время суматохи тихонько простояла в углу, с интересом разглядывала богатую приемную выменянных у сестёр покоев. Осторожно заглянула и в две смежные спальни. В одну, побольше, ллейна Бианка распорядилась перенести мягкий диван из приемной, и собиралась занять её с дочерью. Вторую любезно предоставили Камилле — по словам ллейны Бианки, пока ей не отведут собственных покоев.

— Я похлопочу об этом, сразу после аудиенции, — пообещала она. — Как только его величество проведёт обряд крови.

— Всё ещё сомневаетесь, что я говорю правду? — догадалась Камилла. — Это ничего, — тут же заверила нахмурившуюся Бианку она, — мэм Фаиль тоже всегда проверял монеты на зуб.

— Мама, — позвала Одетта, позволяя камеристке снять с себя плащ и ослабить шнуровку платья, — почему же ты отдала лучшие покои кузинам отца? Ведь сам ллей Салават отвёл их нам.

— Именно поэтому, — вздохнула Бианка, снимая с плеч чудесную накидку. — Не желаю, чтобы нас слушали чужие уши, а через потайную дверь приходили ночные посетители. Ступай, — кивнула дочери ллейна. — Приведи себя в порядок перед ужином.

Одетта, как и предполагала Камилла, оказалась на редкость тихой и послушной дочерью. Младше самой Камиллы года на три, Одетта казалась ей ребёнком, воздушным и нежным, как мягкое облачко.

Камилла не помнила, чтобы она сама хоть когда-нибудь была такой же. Тихой, послушной или же мягкой.

— На ужин ты не пойдёшь, — проронила Бианка, как только дочь с камеристкой отошли в небольшую смежную залу, служившую купальней. — И я попрошу тебя не покидать покоев. Ведь о твоём присутствии никто во дворце не знает, кроме ллея Салавата. Я обращусь к его величеству после ужина и попрошу, чтобы он провёл аудиенцию до празднества, иначе после — станет не до тебя. Эдна, наша камеристка, поможет с омовением и побудет рядом, на случай, если что понадобится.

— Это верно, — кивнула Камилла. — Незнакомому человеку доверять не следует. Но вряд ли я пробралась в самое сердце дворца с дурной историей, чтобы стянуть у вас драгоценности, светлейшая ллейна.

— Я не беспокоюсь о драгоценностях, — нахмурилась Бианка. — Я беспокоюсь о тебе.

Камилла насторожилась, мигом понимая: благородная не шутит. И встревожена, судя по потемневшим глазам, всерьёз.

— Я верю, что вижу перед собой дочь Золтана, — тяжело, через силу выталкивая слова, выговорила Бианка. — И дело не в твоей устойчивости к магии. Привычки и движения сложно подделать, дитя. Твой отец… мы росли вместе. Никто не знал Золтана лучше, чем я. И я… прекрасно помню, как он точно так же, как ты, поджимал губы… как дёргал щекой… как опирался плечом о косяк — вот так, как делаешь это сейчас ты, хотя это совсем не по-женски и пахнет дурным воспитанием…

Камилла дёрнула щекой и выпрямилась, неохотно отрываясь от косяка.

— И если глаза и сердце не обманывают меня, то ты в большой опасности, дитя.

— Из-за прений с Эйросским замком? — понятливо кивнула Камилла. — На Рыжих Островах из-за наследства тоже частенько дрались. Даже до кровопролития доходило. В смысле, — задумавшись, поправила себя дочь Рыжего барона, — каждый раз доходило.

Ллейна Бианка покачала головой, с горечью и недоумением разглядывая Камиллу — так, словно вновь увидела.

— Твой отец совсем ничего не рассказывал? Про род Эйросских ллеев? Про королевство Айрон?

Камилла отвела взгляд и привычно дёрнула щекой, некстати вспомнив, что именно так Рыжий барон и делал, когда избегал откровенных бесед.

— Батюшка сторонился праздных разговоров о прошлой жизни, а потому и не рассказывал. Да и дома не так уж часто появлялся, — не стала церемониться Камилла. А что? И правду сказала, и на жалость пробила. — Всё леса от нечисти зачищал да местным помогал. Полагаю, сбегал от неудачного выбора да грязного быта, как мог, светлейшая ллейна.

— Ох, Золтан…

Бианка сокрушённо покачала головой, прислушалась к плесканиям в купальне и решительно выпрямилась.

— Я распоряжусь, чтобы в покои принесли ужин, — быстро заговорила она. — Эдна поможет с одеждой, мы вернёмся ближе к полуночи. Не покидай покоев, — снова предупредила ллейна Бианка. — Мы поговорим сразу, как только я и Одетта вернёмся с ужина. Услуга за услугу, Камилла. Так, кажется, говорят на Островах? Я помогу тебе с аудиенцией у его величества, а ты — расскажешь мне всё, чем жил твой отец до того, как исчез.

— Дело, — согласилась Камилла. — Можно вопрос?

— Разумеется.

— Батюшка, верно, обошёлся с вами не очень учтиво, когда сбежал себ знает куда, — проницательно заметила Камилла. — Возможно, даже помолвку сорвал. Почему вы мне помогаете?

Бианка обречённо выдохнула и потёрла виски пальцами. Взглянула на Камиллу бесконечно усталым взглядом.

— Твой отец всегда был мне дорог. Его выбор — не причина для ненависти. Я всё так же любила Золтана и желала ему лучшего, даже когда он объявил о собственном выборе прилюдно. Как сестра может желать брату дурного?.. Я надеялась только… что Золтан не жалеет о скоропалительном решении — и что он счастлив. Но даже если бы я и хранила обиду — с чего бы мне желать зла тебе? Ты едва ли в чём-то виновата, дитя.