Грозное дело - Сергей Булыга

– Чего ты к нему пристал? Какая ещё вторая дверь? Может, человек оговорился. – И уже со смехом продолжал: – Петрушка! Что молчишь? Навалил в порты?

Рында опять не ответил. Глаза у него были стеклянные.

– Вот так же… – начал было Клим…

Но Трофим его не слушал. Он ткнул рынде под нос целовальный крест и приказал:

– Целуй! И говори: есть там вторая дверь? Есть или нет?

Рында уже открыл рот…

Но тут опять открылась дверь, вбежал ещё один стрелец и закричал:

– Измена! Бунт! На государя посягнули! Боярин велел всё бросать – и к нему!

И, развернувшись, побежал обратно. И второй зюзинский стрелец за ним! И Клим! Тогда и Трофим, прихватив кочергу, кинулся за ними следом. Ефрем, конечно же, остался в пыточной. И Сенька с ним. И пищик. И рында. И все остальные подследственные людишки.

Сначала они бежали, с топотом, наверх, потом мимо стрельцов с серебряными бердышами, и, наконец, забежали в просторную хоромину, посреди которой стоял на лавке, чтоб было повыше, Зюзин и что-то приказывал. Вокруг него толпились его люди. Зюзин сразу же заметил Клима и Трофима и воскликнул:

– О! И вы здесь! Слыхали?! Карла сбрендил! Ходит по дворцу и говорит, будто он видел, как царь царевича со злости посохом убил! – И, опять обращаясь к своим, стал приказывать: – Карлу сыскать и взять! Немедля! Сто рублей тому, кто первый его сыщет! Взять!

Толпа отхлынула от Зюзина и стала разбегаться. Клим тоже было развернулся… Но Трофим за ним не побежал, а, обращаясь к Зюзину, воскликнул:

– Государь боярин! Там вторая дверь! Рында показал! В покойной!

– Не до покойных! Карлу ищите! Сто рублей даю! Скорей!

И Зюзин пихнул Трофима в грудь. А Клим тут же схватил Трофима за руку и опять потащил за собой. Тот, сбитый с толку, поддался. Они побежали. Сперва бежали в толпе. Но толпа быстро шугала, кто куда, по переходам и скоро вся разбежалась. Когда Клим с Трофимом остались вдвоём, Клим, бежавший впереди, остановился. Трофим сразу схватился за него и сердито спросил:

– Вы что все, белены объелись? Куда мы бежим?!

– А мы и не бежим, – ответил Клим. – Мы думаем, где искать карлу.

– Какой карла?! – воскликнул Трофим. – У меня свой розыск!

– Розыск чего? – с насмешкой спросил Клим. И сам же ответил: – Того, кто как и почему царевича убил. А карла это дело мутит. Вот и надо карлу взять, чтоб не мутил.

И тряхнул, отцепляясь, рукой. Но Трофим не отпускал его, а продолжал:

– Там есть ещё одна дверь! Вторая! Вот что нам сейчас надо искать!

– Вторая! – повторил с насмешкой Клим. – Рында это со страху брякнул. А поставь его в хомут, он и про третью скажет. А вот слыхал, что карла говорил? Он на царя всклепал, скотина! Так кто нам важнее: рында или царь?! Дверь или карла? Поэтому, покуда не поймаем карлу, никто про твою дверь слушать не станет.

И он опять тряхнул рукой. Трофим отпустил его. Клим усмехнулся и сказал:

– Ишь, какие речи гнусные! Царь на царевича, на свою кровиночку, руку поднял. И подлый народ в это верит. Но мы эту веру вырвем. За сто рублей ефимками. И сразу станем искать твою дверь. А пока айда за карлой. Я знаю, где он, пёс, таится!

И вот тут Клим развернулся. Трофим вслед за ним. Они вместе сошли с лестницы и пошли по переходу. Там было очень темно, они шли на ощупь, держась за стены. Клим молчал. Волки поганые, думал Трофим. Рында про вторую дверь признался. Вот что нужно было бы сейчас разыскивать – вторую дверь, а они за карлой рыщут.

Только Трофим так подумал, как Клим, идущий впереди, сказал:

– Врёт карла. Не было его в покойной. А люди верят! Потому что складно врёт. Потому что, – тут Клим помолчал, оглянулся на Трофима и негромким голосом продолжил: – В прошлом году царь вот так шута убил. Слыхал?

Трофим промолчал. Но Клим всё равно продолжил:

– Вредный был шут. Злобный. Пьяница! Осип Гвоздев его звали. Стал над царём потешаться. Царь говорит: «Оська, молчи, не доводи до греха!» А Оське что? Нажрался водки, как свинья, и опять: «Государь, государь!..» Ну, тот и не сдержался. И посохом по голове его! И прямо в жилку, вот здесь, у виска. Наповал, как говорится. А тут теперь вдруг царевич! Тоже вроде посохом. Оттого народишко и засмущался. И вот Зюзин и послал нас всех этот срам унимать.

– Так мы куда сейчас? – спросил Трофим.

– Как куда! На бабью половину. На царицыну.

Трофим остановился и сказал:

– Не пойду я туда. Ну их!

– А сто рублей? – спросил Клим.

– Голова дороже. Да и почему надо на бабью? Карла ведь не баба же.

– Ну, карла! – сказал Клим. – У него там место. Я это место знаю. Или ты что, заробел? А не заробел, так айда!

И они опять пошли по переходу. Шли в полной темноте. Никто им не встречался. Все двери на их пути были закрыты, нигде никаких ни сторожей, ни рундуков видно не было. И это беда, что не видно, с опаской думал Трофим, а вот сейчас как выскочат из-за угла да спросят: ты чего сюда припёрся, пёс, чего тебе от царских баб нужно? И сразу на кол! А то ещё сперва…

Тьфу! Даже думать не хотелось. Но всё равно ведь думалось: зачем одному столько? Семь жён, двадцать боярынь, говорят, триста боярышень… Ну, это брехня, конечно, где их столько взять, не боярышни это, а девки продажные с Балчуга, за полденьги они на всё готовые, а тут вдруг сам ца…

Опять тьфу! Вот прилипнет же! Трофим перекрестился и постарался больше о таком не думать.

Клим вдруг остановился и едва слышно сказал «пришли!» и стукнул в деревяшку. За деревяшкой была пустота. Никто на стук не отозвался. Клим стукнул ещё раз и тихо окликнул Карпушу. За деревяшкой засветили огонь, это было видно через щель. Потом деревяшку отодвинули. Открылся лаз, и в нём было светло. Клим первым туда полез. Следом за ним полез Трофим.

Там, где они оказались, было тесно, со всех сторон стояли доски, сверху горел свет. А прямо перед ними стоял тот Карпуша – здоровый детина, лицом злобный, в чёрной шапке.

– Ну! – строго сказал Карпуша.

– Шесть алтын! – тут же ответил Клим.

Карпуша подумал и сказал:

– Чёрт с вами. Шесть.

И отступил в сторону. Клим с Трофимом пошли дальше. Сперва Клим молчал и только за поворотом вдруг сказал:

– С тебя три алтына. Карпуше.

– Так ты же ему ничего не давал! – удивился Трофим.

– Он мне ещё больше должен, – сказал Клим. – Мы с ним сочтёмся. А с тебя мне три алтына.

Трофим ничего не ответил. Клим насмешливо спросил:

– Чего вздыхаешь? Жалко стало трёх алтын? Так это у Карпуши три, по-божески. А если бы пошли через Овсея, так там по полтине берут. А у Терентия Михайлыча и по рублю! А в святки и по пять могут загнуть!