Жестокое царство - Джин Филлипс

– Тише, – ласково просит она, осторожно, словно наливает ему в ложку сироп от кашля или расчесывает спутанные волосы; прикосновение – это все. – Знаешь, Супермен не может заболеть.

– Может, если есть криптонит, – откликается он, и на нее обрушивается приступ ликования сродни тому, что испытал Эдмунд Хилари при восхождении на вершину Эвереста. – Зеленый криптонит, – уточняет он. – Как в «Подземелье Дум» и «Скраге, Завоевателе Земли».

– Мне нравится та, что про Скрага, – говорит она.

Она замечает какую-то перемену в его лице: он задирает подбородок и расправляет плечи. Его обуял дух противоречия.

– А мне она не нравится.

– Разве? Я считала, это одна из твоих любимых.

– Самая нелюбимая.

Она не хочет давать ему повод для споров.

– Ладно, – соглашается она.

– Это ужасная книга.

– Ладно. Говори потише.

– Это самая плохая книга из всех, что мы читали.

Если он настроен воинственно, то будет изобретать аргументы. Она проводит рукой по своему лицу – кожа гладкая и упругая. Потом надавливает себе на веки, ощущая под пальцами твердые глазные яблоки. Убрав руку, она облизывает сухие губы и ощущает соленый привкус, и это не так уж неприятно.

– Хочешь поиграть со своими ребятами? – спрашивает она.

– Нет, – моментально отвечает он.

Когда Линкольн отвечает так быстро, это не считается. Она ждет. Наблюдает, как по лицу его проносятся мысли.

– Да, пожалуйста, – поправляется он.

И его дурное, строптивое настроение меняется. Исчезает так же быстро, как возникло. Именно так это обычно и бывает. И оно может снова появиться. Но она с этим справится.

Джоан открывает сумку и делает вид, что копается в ней в поисках игрушек, но одной рукой дотрагивается до мобильника. Она беспокоится из-за подсветки телефона и в то же время не хочет огорчать Линкольна своим невниманием. Ей кажется, под снимком зоопарка и заголовком были написаны важные вещи. Двумя касаниями она просматривает краткий текст.

Это все же не изложение событий. Больше пробелов, чем сути.

– Мамочка? А мои ребята? – Линкольн кладет руку ей плечо.

– Сейчас достану, – говорит она, пытаясь осознать прочитанное.

Неужели полицейские по-прежнему считают, что имеют дело с одним человеком? И что этот человек закрылся в каком-то помещении? Неужели они думают, что опасность изолирована в одном месте?

– Мамочка! – снова торопит Линкольн, уже более громко и раздраженно.

Она поворачивается к нему, вытаскивает из сумки пригоршню пластмассовых фигурок и с некоторым сомнением вручает их ему – он всегда шумит, рассказывая свои истории, в ходе которых происходят битвы и споры, – но у нее нет выбора.

Если он станет шуметь, она его успокоит.

Джоан считает, что сделает это с легкостью. Словно она всегда может его успокоить, стоит только пожелать.

– Я могу сочинить историю. – Линкольн старательно расставляет фигурки на неровной земле. – У меня есть Хищник?

– Наверное, – отвечает она, шаря в сумке одной рукой.

Она кладет телефон в сумку: так она скорее пропустит сообщение, но сумка надежно загораживает подсветку экрана. Повернув голову, она изучает каждый дюйм пейзажа – деревья, бамбуковые заросли, рельсы железной дороги, открытые участки – и не замечает в тени никакого движения. Она слышит резкий отдаленный звук – возможно, детский плач. Она слышит его не впервые. Ей он кажется каким-то нереальным.

– Мама, ты нашла его? – спрашивает Линкольн.

Она проводит пальцами по дну сумки – там настоящая вакханалия фигурок разных персонажей. Она нащупывает ключи, несколько ручек, под ногти ей забивается какой-то мусор, но ей попадаются также твердые маленькие ноги, руки и шлемы. Она вытаскивает одного – нет, это Чудо-Женщина. Бросив ее, она продолжает рыться.

А-а. Вот и Хищник. Она вытаскивает его и смахивает с головы фигурки засохшую изюминку.

– Вот, – говорит она, протягивая сыну фигурку.

Джоан купила Хищника за два доллара на распродаже в «Барнс энд Ноубл», поскольку Линкольн давно искал персонажа на роль инопланетянина. Потом однажды вечером они переключали каналы и наткнулись на старый фильм со Шварценеггером. Она подумала, что это отредактированный вариант, без крови и сквернословия, поэтому разрешила Линкольну посмотреть. Только в наше время на общедоступных каналах можно услышать: «Не будь задницей» или «Иди к дьяволу». И как же можно разрешать четырехлетнему ребенку смотреть хоть что-то?

Тот фильм не показался Линкольну страшным. Глядя на человека с распоротым животом, свисающего с дерева, он спросил: «О-о, ты думаешь, там его кишки?»

Он с уважением относится к частям человеческого тела.

– Ты думаешь, он может быть зомби? – спрашивает Линкольн, поглаживая пальцем голову крошечного инопланетянина.

– Конечно, – отвечает она.

Вполне возможно, что есть заложники. Возможно, те парни, которые пробирались через корпус с обезьянами, захватили несколько беспомощных людей и весь террор сконцентрировался в одном кошмарном помещении. Может быть, единственная ошибка, допущенная полицией или Си-эн-эн, – это то, что они неправильно посчитали стрелков. Или, может быть, у них вообще неверное представление о происходящем.

Некоторые из людей, лежавших на бетоне и истекавших кровью, наверное, еще живы. Им нужна медицинская помощь. Им нужна полиция, и как можно скорее. Если преступники продолжают шнырять по зоопарку, охотясь на людей, ждать больше нельзя. Не время осторожничать.

Она могла бы сказать об этом полиции. Или попросить Пола сделать это.

Но что, если захвачены заложники? Что, если она ошибается и, когда полиция ворвется сюда, погибнут люди? Что, если стрелки заперлись в каком-то помещении, а они с Линкольном в данный момент в полной безопасности?

Что, если стрелки сейчас притаились по ту сторону забора и она, даже не почувствовав, получит пулю в голову и ничего не сможет сделать для защиты сына?

– У зомби зеленая кожа, – говорит Линкольн.

– Да, – отзывается она.

В тот вечер, когда они смотрели «Хищника», он был очень возбужден. «Хищник вернется в космос? – подпрыгивая на ковре гостиной, спрашивал он. – Что может послужить космическим кораблем?»

Хищник – это мальчик? Он такой единственный? У него есть друзья? Он ходит к зубному врачу? Он говорит по-английски? Он может жить на Земле? Он может дышать воздухом? Он настоящий? Он живет в настоящих джунглях? Почему в конце он смеется? У него идет кровь, как у людей?