Дальняя командировка - Фридрих Незнанский

Примерно к таким же выводам пришли и на пепели­ще бывшего магазина «Стройматериалы», где вообще не осталось никаких следов — сгорело все. Сухое дерево, легковоспламеняющиеся лакокрасочные материалы — чего ж еще желать лучшего для сильного огня? Тоже пер­воначально грешили на электропроводку, но работники магазина возражали — проводка была здесь повсюду но­вой. И значит, что тогда — тоже поджог? Не исключено.

А вот с автомобилями, принадлежавшими известным в городе бизнесменам, братва действительно обошлась круто — сразу семь дорогих машин! Причем в каждом случае сработали аналогичные взрывные устройства — толовая шашка и взрыватель натяжного действия. По­ставил, отошел в сторону, дернул за тросик — и громкий фейерверк! Уж не его ли имел в виду Федя Саратовский? Как отвлекающий маневр от основных «мероприятий»?

Во всех этих вопросах теперь предстояло разобрать­ся работникам межрайонной прокуратуры, которые пря­мо с утра уже все поголовно носились по городу с высу­нутыми языками, словно гончие собаки. Да только тол­ку от этой их беготни не замечалось никакого.

Никто, собственно, и не обратил пристального вни­мания на то, что во двор районного управления внутрен­них дел въехали два больших автомобиля — грузовой ка­мазовский фургон и небольшой автобус «ПАЗ». Из кузо­ва и салона в огороженный от посторонних глаз двор вышло десятка три бойцов ОМОНа при всей необходи­мой амуниции — бронежилеты, каски — и с автоматами Калашникова. И пока их начальник ходил к подполков­нику Затырину, бойцы вольготно расположились на ла­вочках, просто на пожухлой осенней травке — отдохнуть и покурить перед делом.

Затем возвратившийся вместе с подполковником, командир разбил свою команду на десятки и вручил стар­шему каждой группы оперативные задания. Помимо это­го им были приданы офицеры милиции из городского отдела, которые должны были координировать действия этих групп, и сотрудники РУВД, знающие обстановку в городе и лично знакомые со своими обидчиками. А за­тем последовала команда: «По машинам!»

Первым пунктом, где требовалось немедленно про­вести операцию по защите правопорядка, была все та же площадь перед зданием городской администрации. Там, уже не возле памятника, а прямо перед входом в мэрию, снова митинговала небольшая сравнительно со вчераш­ним днем группа горожан, требуя немедленно отпустить нескольких граждан, задержанных вместе с организато­ром митинга протеста Котовой. Лозунги при этом вык­рикивались прежние: долой... в отставку... к суду!

На этот раз перевес был явно на стороне власти. Из вылетевших на площадь машин выпрыгнули здоровен­ные парни, одетые в черную форму, в бронежилетах и шапочках-масках, вооруженные прозрачными щитами и электрошоковыми дубинками. Плотной шеренгой они бегом двинулись на небольшую митингующую толпу, а за их спинами этой ударной группы резво передвигались сотрудники милиции, которые и должны были занимать­ся собственно зачисткой.

Никто среди митингующих и ахнуть не успел, как черная стена словно опрокинулась на людей — раздались крики, вопли, народ кинулся врассыпную, но людей до­гоняли щиты и дубинки, швырявшие их на асфальт. И тут же наваливались местные стражи порядка, заламы­вали им руки за спины... щелкали наручники. Людей во­локом, подхватив под руки, быстро подтаскивали к ма­шинам и заталкивали в салоны грузовых милицейских «рафиков». Тех же, кто сопротивлялся, пытался вырвать­ся, отключали с помощью электрошока и просто швы­ряли как дрова в фургон «КамАЗа».

Вся операция не заняла и десяти минут, настолько ловко и оперативно сработали омоновцы и их помощ­ники. Площадь была полностью очищена, а те, кто слу­чайно оказались невольными свидетелями происходяще­го, постарались поскорее покинуть опасное место.

Одна подслеповатая бабуля, едва не оказавшаяся в зоне действий доблестного ОМОНа, с осуждением про­бормотала:

— Ишь как они ноне распоясались, энти фулюганы- бандиты! Вовсе проходу от них нет... — и, качая седой головой и постукивая палочкой, побрела себе дальше.

Другие же прохожие, видя, как, развернувшись один за другим, набитые людьми автомобили умчались с пло­щади, с облегчением подумали, что все, слава богу, кон­чилось и опасность для них миновала. Это они так ре­шили, даже не предполагая, как на самом деле не правы, ибо все только начиналось и последствия дальнейших действий никто в городе предвидеть не мог...

Инспекция безопасности дорожного движения полу­чила прямое указание начальника РУВД останавливать и производить досмотр всех без исключения автомоби­лей, в первую очередь крутых иномарок, и в случае ма­лейших подозрений задерживать транспортные средства, а их владельцев без всяких разговоров доставлять в отде­ления милиции, где, не стесняясь в средствах, проводить дознание. Цель вышеуказанных действий — предотвра­щение возможных противоправных выступлений на сто­роне оппозиции, добивающейся, по всей видимости, вве­дения в городе и районе чрезвычайного положения.

В тех же ситуациях, когда подозрения сотрудников инспекции БДД не найдут видимого подтверждения пре­ступных намерений, но владелец автосредства готов к сотрудничеству с правоохранительными органами, огра­ничиваться денежными штрафами.

Указание это было, естественно, негласным и нигде не зафиксированным в качестве официального приказа, но оно развязывало руки гаишникам, предлагая им дей­ствовать решительно, хотя в определенной степени и на свой страх и риск. Ну а уж эти психологические тонко­сти никогда не связывали рук дорожным инспекторам. И в тот же день крупным штрафам подверглись несколь­ко десятков богатеньких автовладельцев — чаще без объяснения конкретных причин, поскольку уже успел прокатиться по городу слух, что инспекция свирепству­ет и легче отделаться штрафом-взяткой, нежели вызы­вать на свою голову самые нежелательные последствия.

Но не все водители сразу поняли тонкий замысел милицейского руководства и пробовали протестовать, качать права, ссылаясь на не нужные никому законы и правила дорожного движения. Таких, шибко строптивых, быстро успокаивали. А в тесных камерах районного след­ственного изолятора, плотно набитых задержанными возмутителями общественного спокойствия, от появле­ния новых постояльцев свободнее не становилось. И если еще учесть, что многие из тех, кто сюда попал не по сво­ей воле, нуждались в медицинской помощи, которую им никто не собирался оказывать, несмотря на их совершен­но бесполезные, кстати, протесты, то положение у лю­дей вполне можно было назвать аховым. Всю надежду они теперь возлагали только на тех своих друзей и родствен­ников, которые остались на свободе. Однако и весточку послать на волю не было реальной возможности, и све­жие свидетельства новых задержанных, которых вталки­вали в переполненные камеры, указывали на невообра­зимые бесчинства местной милиции и прибывшего ей для помощи и силовой поддержки областного ОМОНа. Казалось, город захлебнулся от беспредела — не бандит­ского, который был в общем-то привычным, а от беспре­дела именно властей, в одночасье ощутивших полную для себя безнаказанность и вседозволенность.

Те из задержанных, кого уводили на допросы, а затем снова возвращали в камеры со следами новых «уговоров» на лицах, были просто в шоке. Они ничего ровным сче­том не могли понять, чего от них требовали словно озве­ревшие от запаха крови милиционеры. Требования их были поистине абсурдными: где храните огнестрельное оружие? Где прячете наркотики? От кого получали и то и другое? Кому продавали? Где деньги, нажитые преступ­ным путем? И так до бесконечности. Вопросы повторя­лись, варьировались так или иначе, но суть оставалась прежней — сознавайся в преступлении, и хотя неопро­вержимых доказательств у следствия пока не имеется, они обязательно появятся, а до тех пор ты будешь париться в ИВС вместе с уголовниками, которым очень нравятся такие вот, как ты, упрямцы. И затем следовали сладост­растные рассказы о том, как «синие» поступают с бога­тенькими буратинами, которые волею судьбы попадают в их тюремные владения. Кровь стыла от подобных ис­торий, но милиционеры, похоже, искренне наслаждались произведенным эффектом и продолжали живописать жанровые картинки, перемежая их моментами физичес­кого воздействия на допрашиваемых.