Во власти Бермудского треугольника - Михаил Шторм

Черт!

Быков перегнулся через бортик. Марта лежала на своем месте в прежней позе. Как если бы ее свалила пуля на бегу, опрокинув навзничь. Ноги и руки разбросаны как попало, голова запрокинута, так что подбородок торчит вверх. Красивая. Очень близкая. Реальная.

Быков обнаружил, что все сильнее стискивает пальцы, которыми держится за бортик. Как вышло, что Марта была, потом пропала, а потом опять появилась? Что за мистика, что за наваждение? Что из этого Быкову привиделось во сне, а что было правдой?

— Марта, — позвал он. — Марта?

Она дернулась, застонала и поерзала, но не проснулась, а осталась лежать в прежней позе. Когда Быков будил ее, она стиснула руки в кулаки, а теперь постепенно разжимала пальцы. Одна ее нога, согнутая в колене, качнулась и упала.

— Марта, — снова позвал Быков.

Американка перевернулась на бок, поджав ноги. Ее затылок и плечи были облеплены влажными волосами. Быков спустился с койки, сунул ноги в сандалии и тронул Марту за плечо.

Она вздрогнула, открыла глаза и, увидев склонившегося к ней Быкова, хрипло вскрикнула. Ее голос был преисполнен неподдельного ужаса.

— Тихо, тихо, — сказал он успокаивающе. — Это я. Хотел спросить тебя…

— Уйди! — взвизгнула Марта.

В соседней каюте проснулись и встревоженно забубнили.

— Марта, — сказал Быков шепотом. — Это я. Ты вставала недавно? Мне показалось, что…

Неожиданно она подняла согнутые в коленях ноги и так сильно ударила Быкова сведенными вместе пятками, что он попятился и с размаху сел на крутящийся стул перед компьютерным столом. Воспользовавшись этим, Марта вскочила и стремглав бросилась к входной двери.

Когда она выскочила в коридор, первой мыслью Быкова было, что она все еще злилась на него. После общего собрания они поговорили о том, что произошло. Марта обвиняла Быкова в том, что он чересчур интересуется Лиззи Шеннон. Пришлось долго разубеждать ее, в том числе не только словами, но и определенными действиями. Наконец, конфликт был погашен. Так считал Быков. Неужели он ошибался?

Кое-как натянув шорты, он кинулся на поиски Марты. Она обнаружилась на третьей палубе, где мирно спала в шезлонге. Быков поспешил разбудить ее и на всякий случай отступил подальше, чтобы снова не получить пятками в живот. Но Марта и не думала сопротивляться или пугаться.

— Что? — спросила она, сонно тараща глаза.

— Пойдем к себе, — предложил Быков. — Не стоит бегать по кораблю в таком виде. Тебя не поймут.

Их голоса звучали глухо, как через вату. Причиной тому был невероятно густой, почти осязаемый туман, окружающий яхту. Пелена была настолько плотной, что ее хотелось трогать и разгребать руками.

— Ничего себе! — изумилась Марта, окинув себя взглядом. — Почему я голая?

— Потому что выбежала голой.

— Откуда? Почему?

— Потом, потом. — Быков взял ее за руку и потащил за собой. — Пойдем к себе, пока никто не заметил.

Бросив взгляд наверх, он подумал, что если за ними наблюдают из капитанской рубки, то, наверное, они выглядят, как пьяные любовники, устроившие друг другу сцену ревности.

— Идем, — нетерпеливо повторил Быков.

Марта немного поупиралась, а потом беспрекословно подчинилась, и вскоре, ни с кем не столкнувшись по дороге, они благополучно заперлись в каюте. Во избежание огласки говорить пришлось шепотом, направляя губы в ушные раковины друг друга. Быков объяснил, что произошло, и спросил, вставала ли Марта. Она ответила отрицательно и также спросила, были ли в каюте посторонние, пока она спала.

— Нет, конечно, — сказал он, нахмурившись. — Кто здесь мог быть?

— Он меня испугал, — сказала Марта. — Так испугал, что я чуть не сошла с ума от страха.

— Кто?

— Этот черный… — Она недоверчиво посмотрела на него. — Ты правда никого не видел?

— Только тебя, — ответил Быков. — И то как-то странно. Ты то была, то исчезала.

— Я? — удивилась Марта.

— Ты.

Быков рассказал, как проснулся ночью и что было дальше. Марта прижалась к нему, чтобы поведать собственную историю. Пока она говорила, мурашки беспрестанно разбегались по коже Быкова — не только от страха, но и от прикосновений губ Марты к мочке уха.

Она рассказала, что разбудил ее вовсе не Быков, а страшный черный человек — а, может, и не человек вовсе — с выпученными бельмами вместо глаз, с красными плотоядными губами и длинным змеиным языком. Этот урод так напугал Марту, что она была готова броситься за борт, лишь бы больше не видеть черного человека.

— Но часть разума сопротивлялась, и я осталась, — закончила она. — А потом пришел ты, и я окончательно успокоилась. Что это было?

— Похоже на галлюцинации, — сказал Быков задумчиво. — Просто видения. Но достаточно реалистичные, судя по тому, что ты чуть не сиганула в море. Может быть, этим и объясняются многие загадки треугольника?

— Какие? — быстро спросила Марта.

— Когда в море находят опустевшие корабли. Люди бесследно исчезли, а следов крушения или нападения нет. Накрыт стол, разложены карты, включены приборы, и… и никого.

— Боже!

Увлекшись, они общались все оживленнее и громче, пока в стену не постучали.

— Послушайте, — раздался голос Фримана, — так нельзя. Я готов еще терпеть, когда вы, простите, трахаетесь, но болтовня…

— Присоединяюсь к предыдущему оратору, — поддержал его Джо Хилл. — Это уже чересчур. Поимейте совесть.

— Все, — пообещал Быков. — Спим.

Однако Марта удержала его на своей койке, откинувшись на спину и увлекая его на себя.

— Опять выругают, — прошептал он.

— Трахаться разрешили, — напомнила она.

Когда их скользкие, горячие тела наконец приладились друг к другу, оба замерли и похолодели от жуткого, истошного вопля у соседей. Не успели любовники прийти в себя, как раздался новый крик — на этот раз с противоположной стороны.

Пока Быков, не попадая ногами в штанины, одевался, чтобы поспешить на помощь, крики в обеих каютах прекратились, сменившись глухим неразборчивым бормотанием. Похоже, и там, и там соседи успокаивали друг друга. Тоже кошмары привиделись? Ну и ночка выдалась.

Марта попыталась удержать Быкова для завершения начатого, но он наотрез отказался. За окном светало, в каюте было душно, хотелось вдохнуть свежего воздуха и прийти в себя.

— Ты не выспишься, — предупредила Марта обиженно.

— День длинный, — сказал он и вышел.

Туман не рассеялся, но сделался настолько прозрачным, что вверху угадывался далекий лунный диск. Быков посмотрел туда, а потом быстро опустил взгляд, уловив какое-то движение прямо перед собой.