Академия Безумцев - Александра Ибис

Я зажала рот рукой, чтобы не привлечь внимания двух столь увлечённых друг другом влюблённых. Точно влюблённых, ведь я не могла не определить, кто они.

— Ещё ранее утро, — сказал… мой папа. — Все спят, Эвана.

— Мы не спим, — моя мама подняла руку и растрепала папины волнистые тёмные волосы. — Я бы не возражала, научись ты ставить полог тишины.

Папа усмехнулся.

— Я, конечно, чудо, но не настолько гениальное, чтобы перескочить на курс вперёд, — он потянулся к ней губами, намереваясь поцеловать, но мама ловко вывернулась, из-за чего я испуганно отскочила в сторону от двери, опасаясь, что она всё же оказалась недостаточно увлечена папой и заметила, что дверь приоткрыта больше, чем следовало бы.

Но приближавшихся шагов не было слышно, и я вернулась к тихому наблюдению.

У мамы была тонкая фигурка, облачённая в платье цвета сочной листвы. Юбка была вышита розовой нитью, изображавшей кислые южные груши. Рукава достигали локтей. Мама сложила руки за спиной и провокационно покачивалась перед папой. Он, в закатанных брюках и рубашке, босой, влюблёнными карими глазами смотрел лишь на неё. Прямо как в дядиных рассказах о безумно любивших один другого родителях.

— Тогда будь тише, — попросила мама, подойдя к нему чуть ближе. — Миша, я…

Папа не выдержал, всё же поцеловал её, и я улыбнулась прикрытыми ладошкой губами.

— Да, любовь моя? — он обвил её лицо ладонями.

Их голоса казались мне едва ли не музыкой. Мама с папой были такими, какими я их помнила — красивыми и счастливыми.

— Я всё думаю… Твои родители… я им понравлюсь? У меня хорошая родословная, но… у нас долги, и для кронпринца есть партии и выгоднее…

Мама была в смятении, и папа вдруг подхватил её на руки, закружил по просторной спальне с двуспальной кроватью и личным балконом. С ней на руках он прошёл в открытую балконную дверь и там поставил на ноги. Они встали ко мне спиной. Мне пришлось бы сильно напрячь слух, чтобы услышать папины дальнейшие слова, и я прошла немного в комнату, чтобы облегчить себе задачу.

— Глупости не говори, — сказал он. — Они давно знают, что я сделал свой выбор.

Однако надо было смотреть себе под ноги, тогда бы заметила шуршащую упаковочную бумагу, валявшуюся на полу. Её соприкосновение с моей ногой породило громкий звук, и я стремительно развернулась и выскочила из комнаты, помчавшись по коридору подальше со всех ног и не останавливаясь, пока не свернула на лестницу и не сбежала на этаж вниз.

Не успела отдышаться, как голова закружилась, я закрыла глаза, ноги у меня подкосились, и на пол осела я уже снова в кабинете ректора, в темпрариуме посреди зажжённых свечей.

— Нет, — замотала головой. — Нет, нет, нет, я хочу ещё. Я хочу обратно! Я ещё могу вернуться, посмотреть…

— Аня, ты сама выбросила себя назад, — донёсся до меня голос Лиссы.

А я… я хотела туда, в прошлое. Лишь бы ещё хоть пару миноточек посмотреть на довольных родителей… всего пару минуточек…

— Тогда могу снова забросить себя туда же? — я вскинула голову на Лиссу, на корточках сидевшую у границы темпрариума.

Богиня печально покачала головой:

— Мы не задавали точное время попадания. Да и пятнадцать минут для первого раза достаточно. Я уже сделала выводы.

Мне было недостаточно.

Особенность камней замка, в котором обустроили моё невольное учебное заведение, оказалась как нельзя кстати: сидеть на тёплом подоконнике было гораздо удобнее, чем на холодном. Ступни, и в особенности пальчики, не мёрзли, расположенные на никогда не остывавшей поверхности, то же касалось спины и мягкого места. Очевидно бывшее зачарованным окно не запотевало, и мне предоставлялась возможность любоваться окружавшими внушительное строение высокими деревьями и насыщенно синим небом со звёздами, что сверкали настолько ярко только в прослойке миров.

Несмотря на сильную усталость, я не засыпала, да и не жаждала того. Из-за вечернего занятия с ректором у меня не нашлось минутки отыскать целителей и попросить у них пилюли, что посоветовал Риэр, а без них меня точно ждал постоянно изматывавший выученный наизусть и лишь недавно обзавёдшийся новыми деталями жуткий сон. Если и так, и так чувствовать моральное истощение, то лучше и вовсе не ложиться спать.

Соседки посапывали в своих кроватях. Я завидовала тому, что их проблемы не лишали их нормального сна. То, что сны их были спокойны, легко определялось по умиротворённым лицам. Впрочем, что гномку Оралин, что человечку Аланну что-то терзало, потому, следовало отбросить зависть.

Я потёрлась лбом в сухое стекло. На столе в кабинете Лиссы вот уже несколько часов как лежали листочки, исписанные мелким почерком без завитушек. Описание путешествия в прошлое, видевшееся мне, как настоящее, но неизменное. Даже заметь меня мои родители, на день, из которого я к ним прибыла, это бы никак не повлияло. Моя линия времени до нынешнего осталась бы неизменной.

Лисса сказала, что одно из главных правил магии для подобных мне путешественников, — это то, что влияние на время возможно лишь в настоящем. Как ведьма времени, я могла бы путешествовать в будущее и, узнав, что к нему привело, в настоящем поменять что-то, тем самым создавая себе другую временную ветвь. Но прошлое — это то, на что из настоящего повлиять никак нельзя. Любое вмешательство в прошлое магия самой жизни просто стирала.

Потому сколько бы я не сидела и не думала о том, как хорошо было бы, чтобы родители увидели меня взрослой, запомнили меня такой, даже если бы я с ними поговорила, то, что я из будущего, в их голове бы не отложилось. Как и то, кто я и как выгляжу. Скорее всего, в их воспоминаниях осталась бы лишь какая-то абсолютно безликая девчонка.

Всё это Лисса объяснила мне, пока я писала ей по её настоянию о своём перемещении. Только вот её откровения не облегчили моё состояния. Напротив, я считала, что зря в таком случае испугалась до такой степени, что мои эмоции повлияли на путешествие и стали толчком к преждевременному возвращению в настоящее.

По словам ректора, я была чудо, какой перспективной ведьмой времени. Жаль, что меня это почему-то не радовало.

Как не порадовал и дракон в небе.

В сказаниях королевства Арайден мне встречался персонаж, именовавшийся Чернокрылой Смертью. Корнями он восходил к временам всеобщей раздробленности до рождения великого мага Николая, моего далёкого предка и первого правителя королевства Арайден, собранного им из отдельных воевавших друг с другом вольных городов.

Чернокрылая Смерть был драконом, но не таким, какие населяли нынешнюю Тамирскую империю. Большую часть своей жизни он проводил в драконьем, а не в человеческом обличье, потому был ближе к животным, чем к людям, дикий, необузданный и свирепый. Считалось, что никто не способен его одолеть. Что никому не под силу пронзить его чёрную, как сама подземная жидкость, чешую, не отрубить его огромной головы, не вымотать мощные крылья, не выдрать похожие на драгоценные камни голубые глаза.