Академия Безумцев - Александра Ибис

Тем не менее, многие воители прошлого, даже зная об опасности, что им грозила при встрече с летучим ящером, всё равно пытались побороть Чернокрылую Смерть. Никто не сумел, и он из раза в раз продолжал мешать людям жить: грабил богачей и бедняков, держал владык городов и деревенских старост под своим острым когтем, сжигал неугодных.

Однако однажды он встретил свой конец. Ни от меча, ни от арбалета, ни от топора и ни от почти не освоенной в те годы магии. Свою погибель Чернокрылая Смерть отыскал сам, и стала ею женщина.

Её называли Той-В-Чьих-Волосах-Огонь. Тексты прочитанных мною сказаний гласили, что она была ребёнком очень древнего бога и дочери правителя одного из вольных городов и что не было никого добрее и великодушнее её. Девушка была прекрасной целительницей, первой, кто, благодаря божественному происхождению, овладела магией исцеления.

Чернокрылая Смерть возжелал себе такое сокровище, как та, кто в любой момент способна залечить его недуги. И дракон похитил Ту-В-Чьих-Волосах-Огонь, поселил в своей огромной пещере в лесу, ожидая, что она будет бояться его и из страха делать всё, что он ей прикажет. Никак не мог Чернокрылая Смерть подумать, что милосердная девушка пожалеет его и добровольно станет всячески ему помогать, спасая дракона от постоянного одиночества. И страшное чудовище, тот, кто привык вселять в живых существ страх, впервые за долгие годы своего существования захотел вселить в человека другое чувство. Любовь.

Однако не все отличались добросердечностью Той-В-Чьих-Волосах-Огонь. Когда жители ближайшей к драконьей пещере деревни увидели, как непобедимый монстр принял человеческий облик, в который тот стал перекидываться ради возлюбленной, они убили его. Забросали камнями, забив до смерти. А вместе с ним и ту, кого он, как решил народ, осквернил своими чувствами. И хотя избавились от него люди, которым Чернокрылая Смерть причинил много зла, началом конца дракона стала любовь.

К чему я вообще вспомнила эту историю? Тот дракон, что рассекал собой небеса, выглядел так, как я представляла себе Чернокрылую Смерть в детстве. Столь же большой, пугающий острыми наростами на крыльях, наверняка способный сжечь окружающий мир дотла.

Он приземлился у лесной кромки, громадный рядом с тянувшимися ввысь деревьями, которые ему ничего не стоило преломить одной лапой. В одно мгновение — ящер, в следующее — человек. Перевоплощение произошло незаметно, без каких-либо искр, вихрей и чего-то настолько же приметного.

Сама себя не понимая, я слезла с подоконника, открыла окно, впустив в спальню тёплый воздух начала осени, и всмотрелась в мужскую фигуру, босыми ногами шагавшую по тёмной и точно влажной траве. Хотя на парне не было ничего, кроме штанов, в звёздном и лунном свете его полуобнажённый облик не вызывал у меня негодования и презрения. То, что я испытывала, походило скорее на непозволительное восхищение.

И вдруг он вскинул голову. На секунду в голубых глазах отразился лунный свет, блеснула серебром прядь в чёрных волосах, а потом я узнала дракона. Элиот Тамирский. Снова.

Мы смотрели друг на друга, разделённые высотой нескольких этажей. Он протянул руку, будто намеревался коснуться меня, и, осознав, что это невозможно, помахал мне. Отклонившись назад, убрав руки с тёплого камня, на который опиралась, я повторила его жест.

Из спины Элиота вырвалась пара покрытых мелкой чешуёй крыльев. Оттолкнувшись ногами, дракон в почти полностью человеческой форме оторвался от земли и долетел до моего окна. Я отшатнулась, чуть не свалившись с кровати, на которой стояла. Элиот поймал меня за руку и притянул к себе. Вместо того, чтобы заорать, я отупело уставилась на смуглые тёплые пальцы, оплётшие запястье. Молчала.

— Не хотите полетать? — тихо предложил мне дракон.

Я перевела взгляд с его руки на его лицо. Происходящее было странным и непонятным, волшебным и жутким. И вместо того, чтобы выдернуть руку, вспомнить, что стою в одной ночной рубашке рядом с полураздетым драконьим принцем, я тонула в усталых, покрасневших, как мои собственные, глазах. Инстинктивно я подалась вперёд, не испытывая страха падения. И хотя расстояние ещё было, мои губы едва-едва коснулись сухих губ дракона. Должно быть, он тоже наклонился ко мне…

Время словно замерло. Я почувствовала, как горькие слёзы потекли по щекам. Мой плач был беззвучен и не одинок. Замерший на подоконнике дракон тоже плакал, и мы не отстранялись друг от друга. Мне не думалось, не хотелось.

Небо медленно светлело.

— Аня, вы выглядите весьма… — Оралин задумалась, подбирая слова и накручивая русую прядку на пальчик.

— Так, словно тебя дракон пожевал, — закончила за неё Аланна.

В то время как благородная гномка оставалась безукоризненно вежливой даже среди соседок, которые дозволили в общении некоторую вольность, человечка была проще и прямолинейней.

«По правде говоря, он меня поцеловал. И обнимал, к тому же. А ещё мы предавались слабости вместе», — коря себя за прошедшую ночь, подумала я.

— Не выспалась, — последовал лаконичный ответ с моей стороны.

— Если у тебя проблемы со сном, тебе не помешают пилюли. Ты уже была у целителей? — спросила Аланна, поправляя перед зеркалом в ванной свои вьющиеся каштановые волосы.

— Собираюсь зайти сегодня, — кивнула я, застегнув последнюю пуговицу светлой блузки. Чёрная юбка в пол неплохо сочеталась по цвету со ставшими ещё хуже отёками под глазами.

— Вы могли бы сходить сейчас, — посоветовала Оралин. — Первой парой стоит боевая магия, но сегодня по ней предполагается теоретическое занятие. Я могла бы дать вам потом свои записи.

— И снова заработать, — понимающе улыбнулась я. Если драконы ценили сокровища за их красоту и значимость, гномы стремились получить больше монет и драгоценностей из практических соображений. — Нет, пожалуй, без лишней надобности я пары пропускать не буду.

Гномка наморщила усыпанный веснушками нос.

На сей раз наши с соседками пути не расходились и, спустившись на первый этаж, мы втроём завернули в академическую часть замка и проследовали в аудиторию посреди коридора. Она была небольшой, всего в три ряда мест, и пока ещё полупустой(мои знакомые встали достаточно рано, а я и не ложилась). Однако кое-кто уже был здесь.

Элиот Тамирский, хоть и одетый с иголочки, в костюм с удлинённым пиджаком, являл собой болезненное создание. Мы пересеклись взглядами: в его глазах я прочитала приглашение сесть рядом и поспешила отвернуться и проследовать мимо, на ряд выше первого, где он расположился. Хотя мы и простояли большую часть ночи в объятиях друг друга, хотя я позволила ему трогать себя, хотя имел место наш почти поцелуй, я хотела забыть об этом. То, что я натворила ночью, было неправильным и постыдным. Растянувшимся на часы мгновением моей дурости, влиянием усталости. Ночью рядом с ним была какая-то другая девушка. Бесстыдная. Забывшая подозрения. Не я.

Правда, я помнила, что мне было тепло. И уютно. И чуточку менее беспокойно.