Дело о туфельке магазинной воровки - Эрл Стенли Гарднер

– Хорошо. – Мейсон поднялся на ноги. – Если уж вы на этомнастаиваете. Помните, что вы были последним, кто видел Куленса живым. ЕслиКуленс попытался на вас надавить, обидеть или пригрозить, вы вполне могли быпроследить за ним и…

Голдинг позеленел от злости.

– Если бы я убил его, то сделал бы это из револьвера!

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался адвокат.

– То, что должно было остаться еще пять пуль… – Ева метнулав сторону Голдинга испепеляющий взгляд.

Лицо Голдинга вдруг превратилось в неподвижную маску.

– Закончим на этом, – продолжала женщина. – Я больше несобираюсь вам ничем помогать. Вечеринка закончена.

– У вас подают хорошую выпивку, Голдинг, – заметил Мейсон.

– Она не была бы такой хорошей, если бы я заранее знал, комуее подают! – прорычал черноглазый.

– В вашем возрасте пора бы научиться вести себя прилично, –сказал адвокат, покинул офис, забрал Дрейка, и они вместе вышли на улицу.

– Ну как? – спросил детектив.

– Куленс был здесь, но они не хотят об этом говорить.Позвони в свой офис, Пол. Пришли сюда пару своих ребят, чтобы они как следуетприглядывали за этим местом. Я хочу, чтобы они следили за Голдингом и Танис,когда те выйдут. И мне нужны имена некоторых игроков из казино, чтобы привлечьих в качестве свидетелей.

– Черт побери, Перри, мы не можем просто так вламываться взаведение вроде этого и требовать от людей назвать свои фамилии…

– Следите за посетителями, когда они будут выходить, –сказал адвокат. – Пусть твои люди запишут номера их машин.

– Но мы от них все равно ничего не добьемся. Как только онидоберутся до дома, в жизни не признаются, что хоть раз здесь были.

– Ерунда, Пол, – нетерпеливо оборвал его Мейсон. – Выбирайтех, кто в самом расцвете сил и на пике карьеры. Эти пташки пойдут на все, лишьбы не стало известно об их маленьком увлечении. Ты просто найди их, а я уж самс ними поговорю. Пусть только попробуют сказать мне, что никогда здесь не были,и я расскажу им о их жизни такое, что они и сами удивятся.

– Да, пожалуй, это мы можем, – кивнул Дрейк.

– Ну, тогда принимайся за дело. И заодно вели своим ребятампроверить Иону Бедфорд, подругу Остина Куленса. Узнай о ней все, что тольковозможно. Пусть один из твоих людей заглянет к Гарри Дигерсу, страховомуагенту, и вытрясет из него письменное заявление. Мне нужна полная опись всего,что было в сумочке миссис Брил.

– Ладно. Я, пожалуй, примусь за дело. У меня есть параработников, которые знают Билла Голдинга и Еву Танис.

– Я покараулю у выхода, пока ты будешь звонить. Давайбыстрее.

Дрейк кивнул и зашагал к углу дома, где находился табачныймагазин. Оттуда он позвонил в свой офис.

– Ну все, Пол, я уезжаю, – сказал Мейсон, когда Дрейкнаконец вернулся. – Как следует займись этим заведением.

– Полдела уже сделано, Перри, – ответил детектив, закуривая сигарету.

Мейсон открыл свою машину и собрался уже сесть за руль, каквдруг остановился. Поразмыслив, он резко захлопнул дверцу и направился ккруглосуточному ресторану, прошел в телефонную кабинку, полистал справочник инабрал номер.

– Я хочу поговорить с доктором Чарльзом Гиффордом… Скажите,что звонит Перри Мейсон по делу чрезвычайной важности.

В трубке послышались удаляющиеся шаги, а минуту спустяраздался голос доктора Гиффорда:

– Ну, Мейсон, в чем дело?

– В Центральной больнице сейчас лежит женщина по имени СараБрил. У нее сломана нога, сотрясение мозга и внутренние повреждения. Она безсознания. Полиция не сводит с нее глаз – вы ведь знаете, как они работают, –совсем не заботятся о пациентах, им нужна только информация. Как только миссисБрил откроет глаза, они сразу же начнут задавать ей вопросы. Если честно, я неявляюсь ее адвокатом, так что не могу фигурировать в деле. Для нее никто ненанимал частного доктора, поэтому я нанимаю вас. Никому не говорите, кто платитпо счету. Навестите ее с парочкой смышленых медсестер и, если возможно,перевезите в отдельную палату в лучшей клинике города. Если это не удастся,сделайте так, чтобы у нее было все, что только можно купить за деньги. И пустьмедсестры ни на минуту от нее не отходят. Держите с ними связь, я хочу, чтобывы оказались рядом с миссис Брил, когда она придет в сознание.

– Какие-нибудь особые указания? – спросил доктор Гиффорд.

– Не думаю, что мне надо вам еще что-то объяснять.

– Даже без предварительного осмотра, Мейсон, я могу сказать,что она пережила ужасное нервное потрясение, – деловито заговорил доктор. – Такчто, когда она придет в сознание, ей потребуется полный покой. И несколько днейее нельзя будет допрашивать, чтобы не помешать лечению. Никаких волнений, ниодного посетителя.

– Я думаю, что вы чертовски хороший доктор, – сказаладвокат. – Если сможете, найдите рыжеволосых медсестер.

– Почему рыжеволосых? – удивился Гиффорд. – Что в нихособенного?

– В принципе ничего. Но когда рядом появляется назойливаяполиция, всегда хорошо иметь на работе парочку рыжеволосых медсестер.Рыжеволосых просто так не проведешь.

– У меня есть на примете пара таких, которые с этимсправятся. Одна рыжеволосая, другая – брюнетка. Они настоящие профессионалки, иих уж точно не проведешь. Знаете, Мейсон, люди, пережившие серьезное душевноепотрясение, должны находиться в полнейшем покое.

– Вы и правда чертовски хороший доктор, – улыбнулся Мейсон иповесил трубку.

Затем он позвонил в детективное агентство Дрейка и спросил,не оставляли ли ему сообщений.

– Звонила ваша секретарша, мистер Мейсон, – ответилдежурный. – Она просила передать, что нашла то, о чем вы с ней говорили, исейчас продолжает выполнять ваши поручения.

Мейсон поблагодарил его, повесил трубку и прямикомнаправился в здание на Саут-Марш-стрит, 913, где находились мастерская и офисДжорджа Трента. Неприветливое выражение лица портье сменилось милой улыбкой,когда адвокат вложил в его руку свернутый банкнот.

– Трент? – переспросил портье. – Ах да. У него офис на пятомэтаже. Его племянница поднялась туда минут пять назад.

– Вирджиния?

– Кажется, ее зовут именно так. Высокая стройная девушка.

– Я хотел бы с ней повидаться.

Портье проводил Мейсона до лифта, поднялся вместе с ним напятый этаж и указал на дверь, из-под которой в темный коридор пробивался свет.