Расследование смерти мадам Бовари - Филипп Думенк

В тот самый момент послышалось громкое хлопанье закрываемых ставен. Некоторые жители городка, должно быть, привлеченные шумом, следили за этой сценой из своих окон и теперь, когда все закончилось и стало понятно, что Делевуа отзывают, потеряли к происшедшему интерес.

Несмотря на свою неопытность, Реми чувствовал, что приказ начальства будет иметь серьезные последствия. Как хотелось бы ему сейчас хорошенько расспросить обо всем своего наставника! Но Делевуа уже вскочил на подножку, а форейтор взялся за вожжи: Но! Пошли! Экипаж с комиссаром и Лонгвилем помчался, разбрызгивая колесами талый снег.

Разумеется, в то время Реми не подозревал, что в высших инстанциях решение уже давно было принято. Забота о том, чтобы не волновать общество, преобладала здесь над всем остальным. Поскольку дело могло поколебать мораль и общественное спокойствие, его постановили отобрать у Делевуа и похоронить. И Лонгвиль добрался до самого Ионвиля только ради того, чтобы без инцидентов и помех лично доставить комиссара в префектуру.

Реми также не знал, что с каждым днем он будет все более убеждаться в правильности версии об убийстве. Пока он хотел дождаться возвращения Делевуа и исполнить все так, как тот ему наказывал. Заботясь о том, чтобы как можно лучше выполнить поручения патрона, он впоследствии допустил одну (однако не единственную) неосторожность, которая заставила его начать все заново.

Первым делом Реми отправился просмотреть учетные книги господина Омэ.

Войдя в аптеку, Реми увидел, что Омэ разговаривает с Бине, которому для очистки охотничьего ружья от ржавчины нужна была медная вода. Затем ему понадобилось пол-унции канифоли и столько же скипидара, четыре унции желтого воска, полторы унции ламповой сажи — все, что необходимо, как сказал он с какой-то крысиной ухмылкой, для чистки лакированной меди. Наконец, бросив косой взгляд, выражающий неудовольствие по поводу визита Реми, он удалился.

— Бедный Бине, — сказал аптекарь. — Он первый браконьер в наших местах и думает, что никто об этом не знает! Несмотря на запрет префектуры и то, что сам он является сборщиком налогов, каждое утро — даже если идет снег, — он отправляется на наблюдательный пункт у реки Риёль, который сам себе сделал из половины здоровенной бочки, и стреляет диких уток.

— Не правда ли, такой пункт наблюдения — прекрасное место для того, чтобы следить за жителями городка? — произнес Реми, особенно не задумываясь над своими словами.

— Несомненно, — ответил Омэ. — Только за кем шпионить-то? — Опомнившись, он раскланялся и, пропуская Реми в помещение позади лавки, торжественно произнес: — Добро пожаловать в скромную пещеру Науки!

В заднем помещении аптеки находилась лаборатория — средоточие фармацевтических секретов, а может быть, и вообще всех тайн городка. В шутку Омэ называл ее своим царством хаоса, хотя там царил идеальный порядок. На полках были расставлены флаконы, реторты, ступки, а также химические весы с чашками и аппарат таинственного назначения, на котором была круговая надпись: «Экономичная переносная печь». Также имелся набор банок с конфитюрами, уксусом, сладкими и горькими настойками, ароматическими веществами, желатином и так далее — все собственного производства. Аптекари в маленьких городках были также немного и бакалейщиками. За столом, на котором стояла спиртовка, сидел Жюстен — помощник-провизор лет семнадцати. Он был занят взвешиванием и упаковкой в бумажные кульки таблеток из гуммиарабика, которые называли «величайшими таблетками». Это универсальное лекарство изобрел сам ионвильский аптекарь.

В одну стену лаборатории был врезан шкаф с двумя деревянными створками, закрытыми на ключ, — секретное место аптеки, нечто вроде сейфа, где, согласно закону, хранились яды и опасные вещества.

— Хотите посмотреть сначала шкаф или регистрационные книги? — спросил Омэ.

— Шкаф.

Аптекарь вставил в замочную скважину ключ, прикрепленный цепочкой к его жилету, открыл дверцы и вынул синий стеклянный флакон, доверху наполненный мелко гранулированным порошком. Написанная рукой Омэ этикетка гласила: «Мышьяк». Ниже была дважды подчеркнутая надпись: «Ядовито». Рассмотрев флакон при слабом дневном свете, он показал его Реми:

— Смотрите — пробка нетронута. Теперь проверим содержимое.

Отодвинув в сторону таблетки гуммиарабика, Омэ вытащил стеклянную пробку из флакона и высыпал содержимое маленькой белой горкой на один из серых листов бумаги на том же столе, где Жюстен сворачивал кульки. Мышьяк находился так близко от таблеток, что Реми встревожился.

— Не так ли происходят несчастные случаи? — сказал он. — Вы заставляете меня поверить в газетные статьи.

— Об этом происшествии я сам писал статьи в газету, — ответил аптекарь. — Ничего не бойтесь — перед вами настоящий профессионал!

Порошок сыпался из стеклянного сосуда также легко, как песок в песочных часах. Реми подумал, что это могло бы быть любое вещество — например сахарная пудра, мука, зубной порошок или мел для чистки кастрюль.

— Мышьяк, — продолжал Омэ, — обладает одной пугающей особенностью: он безвкусный и ничем не примечательный на вид. Отсюда и безнаказанность таких великих отравителей, как маркиза де Бренвилье или мадам Лафарж. А сколько еще других, оставшихся неразоблаченными! Чтобы точно идентифицировать мышьяк, существует единственный способ, с недавних пор применяемый в Париже знаменитым доктором Орфила. Это метод шотландца Марша, называемый также методом раскаленного угля.

Реми затаил дыхание. Когда Омэ набирал в ложечку порошка и осторожно подносил ее к горящей спиртовке, выражение его глаз было столь драматичным, что Реми не знал, смеяться ему или пугаться того, что вещество сейчас взорвется. Пламя затрещало, повалил белый дым, и распространился невыносимо острый запах чеснока. Великий Марш подтвердил бы, что это и в самом деле мышьяк. Омэ опустил палец в порошок, лизнул его, почмокал и подтвердил: безвкусный.

— Теперь взвесим!

Закачались медные чашки весов. На одну из них Жюстен ссыпал с листа бумаги порошок, а на другую поставил крошечные латунные гирьки.

— Сто граммов! — произнес он благоговейно.

— Сто граммов, — повторил Омэ, записывая цифры. — Именно тот вес, который отмечен в моих книгах! — и он замолчал, наслаждаясь своим триумфом.

Однако Реми разрушил эту эйфорию.

— Нельзя ли мне позаимствовать на некоторое время ваши книги? — неожиданно спросил он.

Омэ подскочил на месте.

— Да, конечно, но зачем?

— Чтобы их изучить, а затем, возможно, приобщить к материалам следствия.

— Жюстен, помоги господину инспектору донести мои книги до гостиницы.

— Я также хотел бы взять у вас флакон с мышьяком. Могу я запечатать его в вашем присутствии?

Омэ удивился, но не произнес ни слова. Он даже сам подержал у пламени горелки протянутую ему палочку воска.