Мечты о счастье - Ирина Андреева

Даже не знаю, как к этому отнестись, двоякое чувство: с одной строны — женское самолюбие ликует, что он обрадовался, а с другой… неужели он так обо мне подумал, что я, зная человека всего два дня, так просто приду и лягу к нему в постель?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Мог бы извиниться за своё поведение, — сказала я ему в упрёк.

— За что? — искренне раскрыл он глаза.

— Толком ничего не выяснил и сразу лапать начал.

— Интересно! Сама пришла, разделась, легла рядом. Как я должен был реагировать? Или, по-твоему, я должен был сначала спросить: "Девушка, не ошиблись ли вы комнатой"?

— Хотя бы так.

— Ну, знаешь, — рассмеялся он. Видя моё серьёзное лицо, успокоился и произнёс: — Ну, хорошо, извини. В тот момент я ни о чём другом и думать не мог, даже в голову не пришло, что ты комнатой ошиблась. Был не прав, признаю. — Протянув мне руку, — Мир?

Не думаю, что это можно считать ссорой — так, выяснили кое-что. Но, видя добродушную улыбку и смеющиеся глаза Романа, не смогла отказать — тоже протянула руку и ответила на рукопожатие.

Мы ещё побыли некоторое время в саду, о многом поговорили и вместе вернулись в гостевое крыло замка, каждый свою комнату.

По пустой кровати я поняла, что Наташа уже проснулась и удалилась в свою комнату. Кровать была идеально заправлена, явно не подругой, уж я-то знаю, как она это не любит делать. Даже жалко стало садиться, чтобы не помять покрывало — не то что лечь. Взяв книгу в руки, я села в кресло и, выйдя в интернет в телефоне, приготовилась к переводу.

Неожиданно дверь моей комнаты резко распахнулась. Разъярённой фурией влетела Наталья и, не обращая на меня внимания, прямиком бросилась к шкафу. Раскрыв его, начала перебирать мои висевшие на вешалках вещи.

— Ха! — воскликнула она. — Твоего тоже нет!

Я поднялась с кресла с намерением подойти и выяснить: чего этого моего — нет. Но Натка опять же вихрем пронеслась мимо меня обратно к дверям, на ходу при этом ругаясь:

— Вот кобра! Сейчас я выпущу твой яд!

Не успела я крикнуть ей "Подожди", как её уже и след простыл. Только остался шлейф её дорогих духов.

Что же произошло? Я подошла к шкафу: Наташа так и не закрыла его дверцы и один только взгляд на мои немногочисленные вещи дал понять, что нет вечернего платья. Это что же получается? Мэри забрала наши платья? Может, приказала слугам погладить их? Или слуги сами взяли, чтобы привести вещи в порядок к празднику? Но почему тогда нас не поставили в известность? Конечно же, я всячески пытаюсь найти объяснение исчезновению нарядов, умом понимаю, что так-то наши платья в порядке: чистые и выглажены. Просто очень не хочется дамать плохо про Мэри, хотя, наверно, она этого заслуживает.

Прервав мои размышления, снова вбежала Наташа и начала ходить по моей комнате туда-сюда, разбрасывая ругательства в адрес жены Глеба.

— Подожди, не кипятись, может всё не так уж страшно, — попыталсь я её успокоить.

Наталья остановилась и одарила меня убийственным взглядом:

— Ну где уж не страшно! Эта королевская кобра делает всё, чтобы нас не было на празднике, а ты говоришь — успокоиться! — она снова начала ходить туда-сюда, уперев руки в бока. — А сейчас прячется, боится меня — и правильно боится!

В этот момент в дверях появляется сама Мэри с невозмутимым лицом. Сначала Наташа, увидев её, застыла в ступоре, затем подошла к ней почти вплотную и прямо в лицо, спросила:

— Где наши платья? Дрянь!

— Наталья, — попыталась я её утихомирить.

Но подруга резко прервала меня:

— Не затыкай мне рот!

Ну вот, получается и я теперь под горячую руку попала.

Вместо ответа Мэри начала набирать номер в своём телефоне и с кем-то по нему говорить:

— Вы уже рядом? Ах, уже здесь! Тогда входите в гостевое крыло, дворецкий вас проводит.

Наталья, скрестив на груди руки, с важным видом произнесла:

— Если хочешь выставить нас отсюда, то у тебя ничего не выйдет.

Мэри, выключив телефон, отошла к двери и открыла её шире. Я уже приготовилась к большому скандалу, потому как знаю свою подругу — просто так она не отступит. В дверь вошли девушка и молодой мужчина с небольшим чемоданчиком.

— Познакомьтесь, — сказала Мэри. — Вольдемар и Ника — закройщики. Сошьют вам новые платья, гораздо лучше прежних.

— Чего? — возмутилась Натка. — Что значит — лучше? Отдай наши платья!

— Ваши платья ужасны, сразу видно, что вы приобрели их в дешёвых бутиках.

Ох, зря она это сказала! Неужели не знала великосветкая дама, с кем имеет дело? И она, естественно, не знает, как ценно для Натки это платье — ведь ради него она рискнула и заложила единственную память, оставшуюся от матери.

Наташа была типичной маминой дочкой, поэтому потеря матери в шестнадцатилетнем возрасте была для неё большим ударом. Болезнь к ещё довольно молодой женщине подкралась незаметно, страшный диагноз — рак груди — дал о себе знать только в последней стадии. Все попытки лечения привели только к одному плачевному результату — смерти. С тех пор примерная девочка Наташа, чтобы заглушить боль, что называется, “покатилась по наклонной”: забросила учёбу, связалась с плохой компанией, в которой она, естественно, набралась только плохого. Со мной встреч избегала, чтобы не слушать моих нотаций. Но в один прекрасный момент разум девушки всё-таки оказался сильней душевных переживаний и она поняла, что такой образ жизни приведёт только в пропасть. Натка смогла разом бросить вредные привычки и сменила обстановку — уехала в Москву…

Но опыт общения с плохими ребятами всё же никуда не денешь. Иногда, в стрессовых ситуациях, как сейчас, из Натальи прорывался такой поток нецензурной брани, что я затыкала уши, потому что слушать такое не для таких нежных личностей, как я. Вот и сейчас я сделала тоже самое, а закройщики, открыв рот, застыли на месте. Мэри же, как всегда, не проявила никаких эмоций, как будто всё сказанное Натальей пролетало мимо неё, плавно обтекая, как вода большой холодный камень.

После того, как Натка высказала последнюю фразу из её запаса матерных слов, она облегчённо выдохнула, поправила причёску и уже спокойным тоном проговорила: