Долгая дорога домой - Владимир Каменев

— Да ладно уж, не рычи…

А Чарлик не помнит зла — он даже разрешил себя погладить.

На Чарлике поселились жёлтые муравьи. Видимо, им понравилось в его густой пушистой шерсти. Он очень страдал, а муравьи и не догадывались о его муках — знай себе ползали по непроходимым чащобам.

Тогда я взял дустовое мыло и сказал: «Я тебя сейчас вымою, и муравьи разбегутся по своим домам. Пойдём купаться!» Раньше при слове «купаться» Чарлик настораживался, лаял на меня и отбегал подальше. А тут он покорно наклонил голову и пошёл за мной к реке.

На берегу я плеснул на Чарлика водой, намылил дустовым мылом, и муравьи обратились в бегство. Они падали в траву и со всех ног бежали в свой муравейник.

А Чарлик осторожно ступил в воду и долго бултыхался в реке. Вокруг него плавали муравьи, и проворные уклейки весело хватали свою добычу.

Чарлик не спеша вылез на берег, встряхнулся и внимательно себя осмотрел. Непрошеных гостей на нём как не бывало. Он лёг на траву и принялся кататься по ней. Наигравшись, он подошёл ко мне и подал лапку. От неожиданности и удивления я не сразу протянул ему руку. Я пристально всматривался ему в глаза, и, казалось, Чарлик пытался сказать мне «спасибо».

Недалеко от нашей палатки было свекольное поле. По нему ходил трактор, обрабатывая посевы от сорняков.

Чарлику не понравился «Беларусь». Он бегал за трактором по полю и лаял до хрипоты. Видимо, и трактористу надоел скандальный Чарлик. Он остановил машину, достал из сумки что-то вкусное и угостил собаку. Чарлик поел и взглянул на тракториста и трактор уже не так сердито.

— Залезай, прокачу, — улыбнулся тракторист.

— Иди, иди, — подбодрил я Чарлика. Чарлик прыгнул в кабину, потом на сиденье и даже положил на руль лапку. Тракторист сел рядом, и они поехали. Чарлик всё держался за руль и наблюдал, как трактор очищает от сорняков поле.

Так они проехали через всё поле и вернулись. Чарлик довольный выпрыгнул из кабины трактора и уже больше на него не лаял. Он, видимо, понял, какая это умная и полезная машина.

Однажды на перекат приплыли на байдарках туристы. Они поставили недалеко от нас палатки и решили провести здесь несколько дней.

Вначале Чарлик облаивал их, но они догадались угостить его вкусной колбаской, и Чарлик к ним тут же привязался и стал лучшим другом. На кашу он стал поглядывать презрительно и даже отвергал кильки в томате.

С утра Чарлик спешил к своим новым друзьям на завтрак. Садился среди них как равный, поближе к столу, и лапкой показывал на самые вкусные вещи: колбасу и тушёнку. Туристы дивились, смеялись и угощали его на славу. Только поздно ночью Чарлик возвращался в палатку сытый и довольный.

Но вскоре запасы туристов истощились, и они стали гнать Чарлика прочь. Чарлик не понимал такого предательства и вероломства недавних товарищей и обиженно лаял на своих бывших кормильцев. Но делать нечего — приплёлся странник ко мне, опять на суп и кашу. Здесь его никто не гонит и ему всегда рады. Что ещё дороже?

В полдень на мокрый песок прилетели белые бабочки. Они кучно сидели на песке, иногда встряхивая крылышками.

Пробегая мимо, Чарлик спугнул эту крылатую стайку, и бабочки закружились над ним, как снежинки. Чарлик завороженно смотрел на удивительную белоснежную карусель. Не прилетела ли среди лета его любимая зима с пушистыми сугробами? Ведь его предки охотились высоко в горах, где и жарким летом не таят снега.

И Чарлик вдруг бросился на песок, где только что сидели бабочки, и стал кувыркаться. Скорей бы зима!

Все объедки с нашего стола я собирал в газету и выбрасывал в глубокий овраг.

Ночью и даже днём туда бесшумно направлялись водяные крысы. Они слыли страшными чистюлями. Тёмно-серая шёрстка на них лоснилась от речной воды и пахла осокой.

Эти санитары природы спускались в прохладный овраг и там тихо-тихо хрустели рыбьими косточками. Кому они мешали, эти полезные животные? Только неугомонному Чарлику. Он стал лаять в овраг, а потом двинулся осторожно вперёд.

Водяные крысы убежали к реке, оставив после себя разорванные клочки газет и рыбьи косточки. Чарлик решил по праву воспользоваться трофеями.

Водяные крысы перемалывали косточки в муку, а Чарлик наглотался рыбы до большой муки. Потом он целый день кашлял, фыркал, ничего не ел и лежал в палатке. Он слышал, как водяные крысы продолжали своё пиршество, но ему это уже было не интересно. Он понял, что у каждого своя еда и нечего жадничать.

В палатке к Чарлику привязалась муха. Он щёлкал на неё зубами, бил лапкой, встряхивался всем телом. А муха садилась то на одно, то на другое ухо, то на хвост, то на нос.

Чарлик разъярился. Шерсть на нём взъерошилась. Он глухо зарычал на муху. Но муха спокойно села на палатку и стала ждать, пока Чарлику надоест сердиться.

Вскоре Чарлик заснул, думая, что мухе наскучит к нему цепляться. Но муха и не думала сдаваться. Она ловко спланировала ему на нос. Взбешённый Чарлик стал гоняться за мухой по палатке. Все вещи сбились в кучу, а из разорванной пластиковой бутылки густо вытекало подсолнечное масло.

А муха притаилась в тёмном уголке палатки, злорадно почёсывая лапками брюшко.

В конце концов муха выгнала Чарлика из палатки.

Страшнее мухи зверя нет!

На леске сушилась рыба, и Чарлику очень захотелось её попробовать. Он лизнул сушёную плотвичку и проглотил слюну. Я отломил ему кусочек. К моему удивлению, он его съел и стал выпрашивать ещё. Он толкал сушёную рыбу лапой и облизывался, но есть без моего разрешения боялся. Тогда я дал ему целого окуня. Чарлик радостно принялся за окуня и второпях подавился косточкой. Он долго кашлял, тряс головой и часто бегал к реке пить.

После этого случая он и смотреть не хотел на сушёную рыбу.

Каша лучше.

Когда я включаю транзистор и звучит музыка, Чарлик заинтересованно подбегает ко мне. Его пугают зычные резкие звуки трубы. При этом он вздрагивает и отбегает в сторону. Ему чудится что-то тревожное и беспокойное.

Но вот льётся мелодия рожка, словно приглашающего встретить тёплое, летнее утро, или поёт гобой, как будто зовущий на чудную лесную прогулку. Чарлик осторожно подходит, склоняет голову к транзистору. Он слушает звуки природы.