Лекарство против морщин - Александр Афанасьев

– Они воры! Надо их в полицию вести!

Среди тех, кто пришел мне на помощь, было много работников и владельцев лавок, к ворам они испытывали понятные чувства.

– Воры!

Кто-то с размаху ударил бандеровца в лицо.

– Тут разберемся…

– Мне надо… сесть.

– Пошли, – сказал парень, который подал мне руку – у моего отца в лавке кондиционер. Там прохладно, отдохнешь, брат…

25 сентября 2020 года. Каир, Египет

Воспользовавшись гостеприимством местных, выпив несколько небольших чашек чая, я подарил небольшой сувенир из Индии – и ушел. Мне тут тоже не пристало оставаться – во избежание. Да и времени уже не было…

Мой контакт из посольства и старший из группы, которая уже должна была прилететь – должны были ждать меня на пристани, от которой отходят теплоходы на Асуан и дальше – в верховья Нила короче. Там пустыня, там почти ничего не растет и можно делать все что угодно. Вообще, сам Египет – это чудовищно перенаселенная дельта Нила (людей здесь столько, что привыкший к определенному простору русский человек просто поверить в это не сможет), Александрия и побережья Красного и Средиземного морей. И Суэцкий канал. И всё. Процентов восемьдесят от и так не слишком большой территории страны – пустыня, где ничего не растет и жить там нельзя. Потому Египет по большей части пустынен, а плотность населения в городской черте Каира – достигает пяти – семи тысяч человек на квадратный километр…

До пристани я шел пешком. Связываться с таксистами не хотелось – дерут безбожно, то и дело норовят провезти кружным путем, могут и ограбить. Да и … пробки, пробки, пробки. Город стоит. Так что пешком вряд ли намного медленнее…

Грязь… пыль… первые этажи все в лавках. Хорошо то что в отличие от например Пешавара или Карачи – этот город намного более живой. Здесь не встретишь типичных для Карачи сцен, когда на улице, на принесенных стульях, сидят десять, пятнадцать, двадцать, может и больше мужчин и неторопливо с чувством собственного достоинства общаются. На какие темы они разговаривают? На любые – крикет, погода, курс доллара, выборы, смерть Америке. Чай они не пьют, потому что у многих нет денег даже на чай. Сидят с утра и до вечера, изредка отлучаясь, вставая на намаз, и так день за днем. Ни у кого нет работы – но виновато в этом не общество. Работать они не работали, не работают, и работать не собираются. Безработица это удобный предлог, не более того. Вокруг них – грязь, срач, горы мусора – но никто это не уберет, не почистит улицу. Они считают, что придя в этот мир, они уже исполнили свое предназначение, а про то, что надо трудиться, в Коране ничего не написано (на самом деле написано). Глядя на все это – можно вспомнить только русских генералов конца девятнадцатого века, которые создавали на Кавказе специальные команды для приучения таких же вот горцев к регулярному труду. Этих же содержат их жены, которые крутятся как могут и вкалывают до пота лица. Вообще, если кто-то хочет изменить что-то к лучшему на Востоке – возможности и деньги надо давать именно женщинам.

В Каире такого нет, здесь все крутятся, как могут – проблема в том, что денег и в городе и в государстве очень немного. Население страны растет со скоростью более одного процента в год, все свободные ресурсы уходят на то чтобы как то обустроить и прокормить стремительно растущее население. Раньше были туристы – но теперь и их немного. Вот и бытует среди египтян горькая поговорка – будущее Египта находится в Канаде. Те, кто хоть немного конкурентоспособен на мировом рынке труда сразу же уезжают…

Причал, с которого отправлялись теплоходы – был рядом с отельной зоной, но вот само нильское побережье Каира – сильно отличалось от босфорского, откуда я только что прибыл. В Стамбуле все побережье застраивается, используется, идет мощная стройка. Сам по себе Босфор – нить жизни, люди по нему ездят в разные районы города, рыбачат, прогуливаются, торгуют, тут же полно туристов. Берег Нила прихватизирован оставшимися еще с британских колониальных времен элитными клубами с полями для гольфа, во многих местах к Нилу просто не подойти. Сам же Нил до невозможности грязен. Из него нельзя пить, в нем нельзя купаться. Вся грязь двадцатимиллионного города попадает в Нил, стоки никто не очищает. Вся эта грязюка плавает у причалов, вид соответствующий, запах просто не описать. Потому, когда на теплоход объявили посадку, я просто испытал облегчение. Если прогулка по Босфору может принести удовольствие, то Нил – это большая свалка, по крайней мере, в черте города.

Теплоход тоже был старым. Лавки наверху – грубо отремонтированные, дерево, кажется, взяли из каких-то обрезков и кое-как обстругали. Впрочем, в Египте нет леса, и каждый кусок древесины – на вес золота.

Пришли двое. Один – невысокий, полноватый, рыжий – если бы дело было сто лет назад, то он отлично сошел бы за недоросля – дворянина, закончившего школу и перед поступлением в Оксфорд отгуливающего академический год в британской колонии по протекции, возможно, своего папы из МИД или министерства по делам колоний. Второй – высокий, крепкий, лет тридцати. Типично европейское лицо, квадратная челюсть – хоть на плакат. В толпе египтян будет выделяться как прыщ на пятой точке, простите.

Это плохо…

Я специально сидел среди египтян и смотрел на них. Они сели на теплоход и начали искать контакт… сначала внизу… там хоть и половины окон нет, но духота и вонь от старого дизеля. Не нашли, поднялись наверх. Теплоход шел полным, народа было много. Стали осматривать пассажиров… ну, да, меня сложно заметить – я сколько лет на Востоке, в Индии, от загара кожа постоянный оттенок приобрела, как у местных. Этот, из Альфы – искал ответный взгляд и не находил…

Никогда не смотри людям в глаза, если не хочешь чтобы тебя запомнили. И никогда так явно никого не ищи. Здесь полно людей, которые захотят тебе помочь, а так как тут общаются все и всегда – по акценту, по выражениям – они сразу поймут, что ты чужой.

Не нашли. Посовещались у лестницы. Рыжий пошел вниз, второй остался наверху. Мне это надоело, да и пялились на странных иностранцев уже многие. Потому я встал и подошел к высокому

– Ас саламу алейкум

– Ва алейкум салам – настороженно отозвался я

– Ты я думаю, турист. Ищешь кого то?

– Странника, – он