Половинки нас - Ана Ховская

– Она спереди,– выдохнула Вера, нетерпеливо поднимая его лицо за подбородок и впиваясь в губы опьяняющим поцелуем.

«Как же она целуется! Господи… это же сумасшествие какое-то… Вкусная… сладкая… горячая…»– снимая с неё бельё, смаковал Мирон.

Он поднялся вместе с Верой, уложил её на кресла и накрыл собой. Было чертовски мало места, так легко можно свалиться в проход, но Вера как-то собралась, одной рукой ухватилась за сиденье, второй – обвила его спину, без стеснения разведя ноги, одну свесив вниз. И места сразу прибавилось. Мирон тоже приловчился и, не прекращая покрывать смелыми поцелуями уже полностью обнажённое тело женщины, стал спускаться от груди к животу.

Пресс и в самом деле был чётким. Это вызывало уважение к её стараниям держать форму. И всё тело было упругим, гладким, груди не разваливались в стороны, кожа нежная и такая светлая, как у настоящей дворянки…

«Потрясающий тонус…– подумал Мирон.– А я давно был в спортзале? Нет, кажется, в прошлую среду…»

Но, продолжая вести дорожку из поцелуев к пупку, он не мог понять, почему сейчас голова взрывается от всяких ненужных мыслей, а не сосредоточена на том, чтобы наслаждаться такой соблазнительной женщиной. Ведь он хочет её, нутро горит от жажды, в яичках бегают мурашки, и всё же…

Он на секунду замер над пупком, пытаясь поймать ускользающее состояние свободы, отпустить напряжение, сковывающее все его чресла. Но только ещё больше переживал, что от волнения и слишком мощного желания проявит неловкость, будет неуклюжим и разочарует Веру.

В какой-то момент Вера пропустила пальцы сквозь пряди на его висках, чуть потянула вверх, как бы обращая внимание на себя, томно посмотрела в глаза и прерывисто выдохнула:

– Сумасшествие какое-то… Хочу тебя прямо сейчас…

И Мирона как подменили. Из головы выветрились лишние мысли, осталось только голое вожделение и готовность к действию.

Не отводя глаз от её лица, он облизал два пальца, привстал на одно колено и мягко ввёл их внутрь Веры. Она была готова, наверное, ещё до того, как он уложил её на кресла. Влажное лоно горело огнём, и от аромата желания, мгновенно окутавшего его ноздри, сладкой судорогой сводило внутреннюю сторону бёдер.

Вера вздрогнула. И он ощутил, как благодатно сжались её мышцы внутри.

– Какая горячая девочка…– с придыханием протянул он, сглатывая от обильного слюноотделения, и, вынув пальцы, тут же приподнялся, обхватил свой член и направил в жаждущее лоно.

Вера шире раздвинула бёдра и с благодарным стоном приняла его внутрь. Её глаза закатились, ресницы затрепетали. Она запрокинула голову назад, вцепилась в предплечья Мирона и, выгнув спину, задрожала. Дрожь от её тела передалась и ему, одновременно с тем, как почувствовал упругую пылающую плоть, стянувшую его набухший ствол. Горячая волна прокатилась от паха до корней волос на голове, унося последние всполохи напряжения. Изумительное чувство обладания и присвоения охватило всё существо Мирона, и он уже не понимал, на каком свете находится.

Начав медленные поступательные движения, он ощутил ещё большую отдачу от Веры. Она плотно обхватила икрами его ягодицы, потянулась и, ухватившись за шею одной рукой, а второй – за спинку кресла, стала двигаться ему навстречу. Её гортанный стон будоражащей музыкой влился в его уши и заставил ускорить темп. Жар наслаждения разлился по всему телу, делая его ещё больше влажным. А когда Вера нашла его губы и впилась зубами в нижнюю, Мирон зарычал, обхватил её за талию, резко поднял и, не разрывая контакта, усадил на себя сверху. Её мокрые волосы хлестнули по лицу. Вера быстро собрала их в узел и впилась в его губы диким обжигающим поцелуем.

Мирон подхватил её за поясницу, и, почувствовав, как они стали двигаться в одном ритме, одну руку спустил к ягодице, помогая держать равновесие. А Вера скользила по его члену, поднимаясь и насаживаясь с таким удовольствием, что он хотел эту женщину ещё больше, ещё глубже, ещё ненасытнее…

Поцелуи Веры становились всё более алчными, она покусывала его кожу на плечах, ласкала языком шею, терзала зубами мочку уха… И все её ласки были отнюдь нескромными. Она обжигала ими, пытала, порабощала, и на её лице легко читалось безумное наслаждение. Это возбуждало Мирона, опаляло вены огнём бескрайнего вожделения, охватывало душу неописуемым блаженством… И всё в теле искрило от жажды разрядки. Никакого терпения не хватало…

На секунду он прижал бёдра Веры к своему паху, а потом приподнял и так резко и глубоко вошёл в неё, что даже с закрытыми веками увидел разноцветную вспышку фейерверка. Его пронзительный стон заполнил пространство вокруг.

Вера протяжно закричала, запрокинув голову и ухватившись за спинку кресла, задрожала всем телом, а Мирон почувствовал, как пульсирующими волнами его семя освобождает напряжённые яички. Безумно радостная щекотка внизу живота и мгновенная слабость во всём теле опустошила. Он прижал Веру к мокрой груди и с тяжёлым выдохом откинулся на спинку кресла.

Вера затихла, уложив голову ему на плечо. Только грудь тяжело вздымалась у обоих от воспалённого дыхания.

Некоторое время Мирон сидел с закрытыми глазами, остывая от бурных впечатлений. Вера трогательно прижималась к нему и одной рукой накручивала на палец его мокрые волоски на груди. Было так приятно. Совсем не хотелось говорить. Да и лишнее это, когда такое поразительное единение сейчас охватывало обоих.

День был полон открытий. Мирон забыл, что должен был сделать селфи для Алёны по окончании поездки. Но какое к чёрту селфи, когда сегодня случилось столько всего, как вокруг, так и внутри него, – не передать. Ощущение, что он попал в другую реальность, не проходило. И вроде это всегда было рядом, не упало с неба… Да только где пряталось? И он мягко улыбнулся Вере, которая сидела перед ним и уже сушила волосы, плавно расчёсывая их пальцами.

Не поднимая головы со спинки кресла, он разглядывал её красивое тело и ласково обводил пальцами соблазнительные изгибы, обрисовывая родинки, тугие розовые соски, аккуратно коротко подстриженный треугольник тёмно-рыжих волос внизу живота. Она бесстыдно прогибалась под его руками, томно разглядывала его лицо из-под опущенных ресниц и продолжала водить пальцами по волосам. И не обязательно было говорить: их окружало поразительное единение.

«Бывает ли момент прекраснее этого?»– думал Мирон, млея от незатейливой ласки и наслаждаясь минутами, которые, казалось, застыли в вечности.

Медленно скользя взглядом по её телу, снова отметил, что у Веры красивая ровная кожа с россыпью мелких веснушек на спине и немного на плечах. Но на лице их не было, разве что едва заметные