Половинки нас - Ана Ховская

«Какие мы мудрые»,– мысленно улыбнулась дочери.

– Ладно, оставлю на потом,– равнодушно отмахнулась и оглянулась на раковину, а увидев гору посуду после готовки блинов и заляпанные тестом края, возмутилась:– Эй, а кто посуду мыть будет? Мне на работу, а это всё засохнет до вечера…

Илона спряталась, ну точно, как суслик в норку, и прокричала уже от двери:

– С меня блинчики, с тебя порядок. Кстати, день рождения празднуем на даче у родителей Сёмы. Будут шашлыки! Досвидульки!

– Пока-а, суслик,– протянула я, с досадой рассматривая оставленный бардак. А потом потянулась, встала в позу растяжки и… чуть не задремала.

«Н-да, насыщенные были выходные…»– встряхнула головой и снова посмотрела на раковину. Заткнула слив пробкой и набрала воды.

– Ну и пусть себе киснет… До вечера подождёт…

Едва оттянув себя от безумно вкусных блинчиков, быстро приняла душ, наложила макияж и, высушив обычно прямые волосы волнами, с привычным вопросом «А что надеть?» встала у нового шкафа-купе – наконец-то, недавно купила. В большом красивом шкафу мои три платья, два сарафана, несколько рубашек и две пары классических брюк смотрелись одиноко и скромно. В очередной раз выбрала прямое льняное платье травяного цвета длиной до колен. Всунула ноги в удобные балетки, которые уже следовало бы обновить, положила в сумку оставшиеся блинчики к чаю в перерыв и поспешила на трамвай по своему обычному расписанию.

«Завтра суслику семнадцать,– думала я, садясь у окна в конце салона трамвая.– Что ей подарить? В кошельке пусто… Занять у Свиридовой?»

Илона Вячеславовна Бурмистрова – красивая девочка уродилась. Высокая – в отца, с золотисто-карими глазами, как у меня, черноволосая – снова в отца. Здорово, что не моя рыжина передалась: хоть рыжей в детстве никто не дразнил. Но и у меня волосы со временем потемнели.

Девочка росла смышлёная. Уже окончила первый курс Санкт-Петербургского университета по специальности «Декоративно-прикладное искусство». Живёт с парнем на год старше неё – умником, изучающим графический дизайн. Да, рано. Но свои ошибки – своя наука. Характером упёртая – в отца. Хотя, кто знает? Зато отношения у нас роднее некуда и доверие безграничное. Взрослая ведь. И я не куклу себе рожала, чтобы указывать, навязывать и запрещать. Ребёнок – самостоятельное создание, его только направить и поддержать… И безусловно любить. А мой ещё и развитый не по годам, и не балованная, знает почём фунт лиха.

Илона пошла в школу в пять. Уж слишком скучно ей было в саду, а у меня не хватало ни времени, ни терпения выстраивать для неё развивающие программы, вот и отдала в школу-лицей против мнения свекрови. Мол, что у ребёнка детство отбирать, пусть сидит в саду до семи лет. А то, что ребёнок уже начал приключения искать от активного желания познавать мир, это никого не интересовало: воспитывайте лучше, занимайтесь ребёнком, ремня ему всыпьте, чтобы икалось, мало ли что там дитю вздумалось – тотальное советское воспитание. А Илоне всего-то нужны были подходящие условия для развития. И эта девчушка всем нос утёрла: и бабуле, и одноклассникам, и учителям.

Интересно, в кого такая? Я в её годы такой развитой не была. Про отца – молчу. Про его родственников – тем более. В несколько местных ВУЗов на бюджет поступила, но с детства мечтала стать художником-дизайнером, а таких сильных факультетов у нас не было, поэтому завязав туесок на поясок, я взяла новый кредит и оплатила мечту ребёнка – учёбу в Питере. Илона, конечно, не ожидала, но чего ни сделаешь для бриллианта, чтобы он засверкал ещё ярче, – только предложить достойную огранку. Она бы и в Питер сама пробилась, да только на этот факультет все места были уже куплены.

А теперь пусть живёт своей жизнью, хоть и получает укоры вслед от ханжей и совдепа. Девочка с головой и с совестью: денег никогда не просит, на карманные себе зарабатывает доставкой фастфуда, рисует портреты на набережной и под заказ, главное, чтобы не забеременела, как я – в восемнадцать. Пелёнки, болезни, заботы – не успеет доучиться и молодой жизнью пожить. А мне внуков рано иметь, да и не нужна мне такая ответственность. Со своими заботами ещё не расквиталась.

В моё время родить в восемнадцать – позорище на всю семью. Да, но я успела выйти замуж. А толку с брака – только золотая рыбка – Илона, конечно же бесценный опыт и насмерть закреплённый навык терпения не в счёт. Лучше бы они достались мне другим путём. Но что прожито, то прожито – сожаления больше не в ходу. Только Илона до сих пор не могла простить родню. Отец после развода не изъявлял желания навестить дочь: у него новая семья. Уже в четырнадцать при получении паспорта хотела сменить фамилию. Однако та удачно сочеталась с именем (которое, кстати, муж со свекровью дали, поведясь на модные тенденции), а учитывая, что ребёнок мечтал стать знаменитым дизайнером, я убедила оставить её.

Вот так и жили.

Глава 14

Пройдя от трамвайной остановки буквально несколько метров, даже сквозь джазовый оркестр в наушниках расслышала в паре шагов от себя:

– У вас красивое платье!..

Оглянулась и увидела мужчину в синих выцветших шортах, больше похожих на семейные трусы, в потрёпанных сандалиях и красно-жёлтой футболке – вырви глаз. Обычный сельский парень, уверенно считающий себя городским. В двадцать три градуса вспотел, как в сауне: пот по лицу лил градом, уже обрисовав манишку на футболке.

«Утро только настало, а этот уже поправил здоровье,– мысленно хмыкнула я.– Хотя язык не заплетается. И глаза смотрят прямо… А что такое стричь ногти, мы и не знаем… Бог ты мой, зачем я вообще на него посмотрела?»

Из вежливости растянула губы в подобии улыбки и молча продолжила путь. Но тот решил снова обратить на себя внимание:

– Правда красивое платье, особенно взаде.

«В заде? В чьём, простите? М-да! И что там у меня сзади? Это намёк, что молния расстегнулась или подол задрался? Неспроста ж ты так про «взаде». Но незаметно проведя рукой по подолу сзади, не обнаружила ничего странного. «Ясно – дешёвый подкат».

– Вы извините, это не подкат, но вы улыбнулись, уже хорошо!– хихикнул тот.

«Ещё как подкат. Кому ты заливаешь?»

Мужчина прошёл мимо, даже не стремясь продолжить беседу. Даже странно. Для такого типа мужчин – примитивного, явно нахрапистого, с IQ ниже среднего и, бесспорно, с заниженной моральной планкой – нелогично.

«Неужели удивишь?»– усмехнулась самой себе.