Замок воина. Древняя вотчина русских богов - Валерий Воронин

Вскоре ко мне подошли две девушки из нашей группы и предложили сфотографироваться в алтаре. Меня усадили в центре абсиды на каком-то каменном возвышении, напомнившем мне трон, а сами уселись слева и справа в коленопреклоненных позах. По своему тогдашнему невежеству и мальчишескому легкомыслию я вовсе не возражал против такой «фотографии на память». Но много лет спустя, когда религиозные нормы стали для меня естественными, я, конечно же, понял, что поступал по отношению к вере дерзко. После этого фотографию, которая пылилась у меня в старых альбомах, уничтожил. Не хватало ещё, чтобы кто-то увидел меня на святом месте в алтаре, которое уготовлено для божественных целей.

Инструктор дождался, пока мы сфотографируемся, и лишь после этого скомандовал всем выбираться из подземного храма на плато. Лишь после этого он предложил мне прогуляться к одной пещерке, где есть, как он выразился, «один любопытный знак». Я позвал с собой Сеньку, и мы пошли. Не знаю, чем был продиктован такой эксклюзив. Может быть, на нашего инструктора повлияло то, что я являюсь «ветераном» (хожу в поход второй раз подряд), или мы имели общего знакомого Илью, а значит – почти друзья. Или же то, с каким почтением девушки преклонялись предо мною, сидящим в алтаре. Впрочем, последнее отметается, это была всего лишь игра, всем понятная…

Вскоре мы забрались в какую-то дыру и, проскочив узкий лаз, оказались в пещере, явно рукотворного происхождения. Обычно такие ниши называются кельями – приютом для одиноких монахов. За два последних дня я насмотрелся их вволю. И вряд ли бы эта келья могла меня чем-то удивить.

Тусклый свет из бокового окна освещал стены пещеры. Полумрак и прохлада несли успокоение. В таких местах хорошо пережидать полуденный зной и прятаться от врагов.

– Смотри, – сказал инструктор, – кажется, это касается тебя.

Я пригляделся и на стене явственно различил знак. Это была спираль. Она разворачивалась, становясь всё больше, пока не превращалась в рубленую линию, резко поднимавшуюся вверх. Это явное движение мне напоминало кинжальный удар. А вверху, где линия заканчивалась, от неё шли вправо и влево небольшие ответвления, как усики у винограда.

Я обратил внимание инструктора на эти усики. Он лишь головой кивнул: «Да, усики, только не винограда». И тут же добавил:

– Это язычок змеи.

– Язычок?

– Ну да, у неё раздвоенный язычок…

И тут до меня дошло. На стене была вырублена змея. Она разворачивалась своим бесконечно длинным телом по спирали, чтобы встать в стойку и, высунув раздвоенный язык, напугать каждого, кто смеет к ней приблизиться. Надо же…

Мне пришла в голову мысль, что подобный символ я уже где-то видел. Но как следует покопаться в уголках памяти мне не удалось, ибо пришлось слушать пояснения инструктора. А два дела одновременно я делать не умею.

– Сюда я никого не вожу, – сказал он, – это тайное место. Оно предназначено лишь для своих. Когда ты рассказал о мнимом вращении воды на озере, я понял, что должен отвести тебя сюда. Змея, закрученная по спирали, напоминает такое вращение. Но оно скрыто от людей. Мангуп имеет свою тайну, которая выражена знаком, выбитым на этой стене. Тебе же эта тайна дана была в воде. Что-то ты должен понять или открыть…

Я хотел что-то сказать инструктору, но вдруг вспомнил, где именно видел точно такой же знак змеи. На том самом чертеже из подземелий Юсупова. Но я тогда на этот значок не обратил никакого внимания, посчитав его за каракулю, не имеющую смысла.

– Выходит, это змея… – протянул я.

– Конечно же! – воскликнул инструктор, удивляясь моему тугодумию.

Но я сейчас имел в виду вовсе не то, что было вырублено на стене этой пещеры, я думал о знаке змеи из чертежа… Откуда взялось такое совпадение знаков? Но, с другой стороны, если змея на стене вырублена несколько сот лет назад, её могли бы видеть и те, кто составлял тот чертёжик. Они попросту перенесли увиденное на бумагу…

Когда мы возвращались к оставленной на время туристической группе, мне подумалось: «Змея вырублена на стене кельи очень давно. Замки и дворцы Краснов строил уже в наше время. Но что тогда могло связывать древний знак змеи с современными архитектурными строениями? В чём заключается связь времён?

Эти вопросы долго не выходили у меня из головы. И лишь позже, годы спустя, я выяснил, что «стоячая» змея (кобра) была одним из египетских символов. Она олицетворяла и мудрость, и царскую (божественную) власть, и защиту одновременно. Но эти знания пока проходили мимо моей головы. Тогда меня занимала лишь спираль её длинного тела, уложенного виток за витком, повторяя вращение по кругу…

На очередном привале я попросил у нашего инструктора карту. И тут же, разложив её на траве, стал изучать местность. Меня удивило следующее обстоятельство. Оказывается, Мангуп лежит на середине пути между Соколиным и храмом-пирамидой в Севастополе. Я взял ветку, сломав её таким образом, чтобы её концы касались соответственно «глаза» и «пирамиды». Естественно, её середина совпала, точнее – почти совпала с Мангупом (закрученной по спирали змеёй).

А что, если провернуть эту ветку по спирали, по часовой стрелке, допустим, на 90 градусов? Я так и сделал. Теперь тот конец, который прежде был над юсуповским замком, оказался на мысе со странным названием Айя. А вот тот, что указывал на храм-пирамиду, теперь покоился возле Бахчисарая в районе ханского дворца. Интересно…

Я вернул ветку в исходное положение. А затем по спирали развернул на 90 градусов, но теперь против часовой стрелки. И конец ветки, что был над юсуповским замком, теперь оказался над Бахчисарайским ханским дворцом. А тот, который был над храмом-пирамидой, теперь находился над мысом Айя.

Инструктор следил за моими манипуляциями, впрочем, не вмешиваясь в них. Лишь один раз он сказал:

– Мангуп – это центр. А из него – лучи на четыре стороны света. Очень похоже на крест. Когда ты его вращаешь, происходит вихревое движение. Аналог тому, которое ты ощутил в озере.

Я согласился. Так и есть, но мне стало ясно и другое.

При мысленном повороте этого креста происходит смещение истинных географических мест. Так, Соколиное оказывается в Бахчисарае, а северная сторона Севастополя – на мысе Айя. Мистика какая-то…

– А что это за мыс Айя? – спросил я у инструктора.

– Да как тебе сказать, – услышал я уклончивый ответ, – место там непростое, закрытое для посещения. Его только с моря увидеть можно.

– С моря?

И вдруг я вспомнил, как в прошлом году на пассажирской «Комете» плавал из Ялты в Севастополь. Где-то на середине пути начался такой шторм, что «Комета» была вынуждена идти на малых оборотах. Я выглянул в иллюминатор и сквозь брызги волн увидел огромный, вздымающийся к самому небу мыс. Кто-то из рядом сидящих пассажиров, указывая на него, говорил, что это Айя. Если мы сумеем благополучно его миновать, всё пойдёт хорошо.

– А что, – спросил я, – Айя надо бояться?