Фото на развалинах - Николай Пономарев

В почтовом ящике что-то белело. Я вытащил бумажку — это был не конверт, а свёрнутый в несколько раз листок, на котором печатными буквами было написано «Елисею».

Я развернул листок. Внутри знакомым Наташиным почерком было написано:

«Елисей, пойдём завтра погуляем. Если согласен, позвони. Наташа».

Сердце у меня подпрыгнуло. Может, ещё не всё потеряно? Она зовёт меня! Может, план всё-таки действует?

Естественно, к отцу я не пошёл.

С минуты, когда я получил эту записку, я был не совсем вменяем. Сначала, разумеется, закрались подозрения, не приведёт ли Наташа на свидание пару-тройку парней, чтобы набить мне морду. Но потом я решил, что такого не заработал, да и удрать всегда успею. И такая удача, что с Алиской я уже погулял, день можно и пропустить. Хотя на каникулах Зеленина старалась получить как можно больше внимания. Но в любом случае, свидание с Наташей — верх удачи. Проворонить этот шанс было никак нельзя. Я позвонил, и мы договорились, что встретимся в 11 утра у школы.

Ночью я извертелся. Сна не было ни в одном глазу. Несколько раз я вылезал из-под одеяла, садился на подоконник и смотрел на Наташин корпус. Как назло, время тянулось медленно и вязко. В пять утра я плюнул на попытки уснуть и включил компьютер.

В десять я уже собрался, и мне стоило большого труда не выйти из дома сразу, а ждать хотя бы половины одиннадцатого. В половину вдруг зазвонил телефон. Я испугался, что это Наташа отменит свидание или скажет, что пошутила вчера. Но это была Зеленина. Каким-то грустным голосом она спросила, не смогу ли я прийти к ней в гости сейчас. Я сказал, что хотел бы, но занят. Алиска совсем упала духом, но мне было не до неё. Без двадцати я вышел из дома и пошёл к школе. Наташа опоздала всего на несколько минут. Я издалека увидел её золотисто-бежевую куртку и подумал, что она прикольная — зачем было назначать встречу у школы, если я мог просто подойти к её подъезду. Девчонки же всё всегда усложняют.

— Привет, — сказала она мне.

— Привет.

Она молчала, и я предложил:

— Пойдём куда-нибудь?

— Нет, что-то не хочется, — Наташа оглянулась и кивнула на школьную теплицу, рядом с которой стояли скамейки, — давай здесь посидим. Я устала вчера на занятиях, ноги болят.

— Ну давай тут.

Наташа села на спинку скамейки, как всегда садилась и Алиска, уткнулась носом в пушистый чёрно-жёлтый шарф и молча смотрела на меня. Глаза у неё были красивые. И волосы красиво выбивались из-под шапочки. Красивая девчонка среди заснеженной улицы. А я от волнения даже фотик забыл.

— Елисей, обещай, что честно ответишь на вопрос.

— Обещаю.

— Почему ты ненавидишь Виктора Валентиновича?

— Честно?

— Ты обещал.

Я подумал. Честным был бы ответ «потому что он тебе нравится». Но я сказал:

— Не знаю. Не нравится и всё. Немотивированная подростковая агрессия.

— А, вон как, — протянула Наташа, — что ж, предельно честный ответ. Впрочем, я подозревала, что серьёзно с тобой не поговоришь.

— Почему? Говори, — я сел рядом. — Ты же за этим меня позвала?

— А не знаю зачем, — Наташа посмотрела куда-то мимо меня, — немотивированное подростковое желание погулять с мальчиком.

После этого она подвинулась ко мне и положила голову мне на плечо. Молча. Я перестал шевелиться и дышать. Всё это было очень странно. Но приятно. Зачем она всё-таки меня позвала? Правда приревновала к Алиске, как и надо по плану?

— Наташ, если ты хочешь, я не буду на него наезжать, — сказал я искренне. — Пусть живёт.

— Хочу, — сказала она.

— А тебе он сильно-сильно нравится? Только честно.

— Не сильно, — Наташа выпрямилась и посмотрела мне в глаза. Потом хитро улыбнулась, — во всяком случае, ты, Лесь, куда красивей.

После этих слов она сняла перчатки, обхватила меня руками и поцеловала в губы. Меня как током ударило. Сознание поплыло, и всё закружилось вокруг. Всё это было неправдой. Или я видел чудовищный по степени правдоподобности сон, или… Должно быть какое-то объяснение тому, что происходит. Наташа меня ненавидит, недавно ещё ненавидела. Зачем ей меня целовать? Мысль эта дергалась где-то в голове и мешала расслабиться окончательно.

Когда мы оторвались друг от друга, Наташа снова посмотрела мимо меня. В её взгляде было что-то нехорошее… Я быстро обернулся.

У школы, не очень удачно спрятавшись за тополем, стояла Алиска Зеленина.

Я почувствовал, что внутри у меня всё обрывается и падает-падает-падает…

Наташа предала меня. Она соврала Алиске, что мы встречаемся, сказала время свидания. Всё подстроила специально. А может, это она Алиску предала. Потому что та меня в друзья выбрала, а не её. Наташа сделала это, хотя, по моему мнению, не могла. Я — могу сделать гадость. Потому что я — это я. Я, в общем-то, плохой человек. Эгоист, которому наплевать на всех, кроме себя. И даже не скрываю это. Но это же Наташа!!!

Когда я увидел Алиску и всё понял, то во мне как будто всё в пыль рассыпалось. Что-то было — и вдруг разлетелось на кусочки. Это, оказывается, здорово больно. Зеленина разрыдалась и побежала домой, а я всё стоял напротив Наташи и разваливался изнутри… Захотелось даже ударить её. Но я не смог. Стоял, молчал.

— Фёдоров, — наконец сказала Наташа, — тебе надо носить с собой нашатырь, раз такой впечатлительный.

Она усмехнулась, натянула перчатки и пошла прочь. А я всё стоял. Надо было пойти за Алиской и всё объяснить. Или пойти домой. Или догнать Наташу и потребовать объяснений. Или открыть глаза и проснуться… Убедиться, что всё это — болезненный сон.

Я не проснулся. Я просто пошёл куда глаза глядят. Куда-то в гущу панельных домов.

Зачем она это сделала? Зачем? Отомстила за несколько безобидных наездов на историка? Но ведь сам Карбони на меня не обиделся. Ему не повредили мои выходки. Я был для него комаром, пытающимся прокусить слоновью шкуру. Он и не заметил моей ненависти. Или Наташа захотела защитить его на всякий случай? Как я на всякий случай нападал… Но для того чтобы поступить со мной так, она должна была быть уверена, что я приду на свидание. Что я буду с ней целоваться… Неужели моя тайна — вообще не тайна? Алиска сто раз говорила, что мне нравится Наташа. Если это поняла даже Алиска, естественно, Наташа тоже догадалась! Получается, она давно всё знает? Замаскировался, называется… Проклятая любовь, почему тебя так трудно спрятать? Чудовищное чувство, которое только всё портит…

Сам не знаю, как я оказался у дома Карбони. Железная дверь в подъезд была открыта, и на ней дёргался на ветру листок «Просьба не закрывать. Ждём врача».

Мне бы тоже пригодился врач. У которого в чемоданчике есть ампулы с ядом. Доктор, сделайте мне смертельный укол. Прямо сейчас. Потому что я больше не хочу жить. Почему это так трудно — умереть по собственному желанию? Почему невозможно приказать своему сердцу не биться?