Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940–1945 - Рейнхольд Эггерс

Помещение людей под крышку представляло собой лишь треть всей операции. Во-первых, нужно было снять болт с крышки, а затем, когда люди окажутся внутри, его заменить. Заменяющий болт, однако, не был железным. На первый взгляд он казался таковым, но в действительности был смастерен из стекла с деревянной гайкой на конце. Когда стеклянный болт толкали снизу, он разбивался. Третий болт или, вполне возможно, оригинал ставили на место уже два беглеца, после того как выбирались наружу. Прежде чем уйти, они подбирали все осколки фальшивого болта и уносили их с собой.

И вновь мы столкнулись с проблемой: в целях безопасности двери и крышки должны быть заперты! Но в целях осмотра двери и крышки должны быть открыты! И снова, пока маятник качался между этими двумя правилами, пленные увертывались от него и сбегали.

Примерно в это же время мы начали проявлять значительный интерес к одному таинственному явлению, ключи к которому замечали в течение нескольких месяцев. Мы обнаружили поврежденную балку во французском помещении. Она треснула, как мы выяснили, вследствие веса «du Lieber Himmel»[29] тонн грунта и каменной кладки под внутренними свесами крыши двойных чердаков. Они и сами по себе были довольно тяжелые, а теперь благодаря кучам скопившегося там мусора стали по крайней мере на 25 процентов тяжелее. Мы исследовали этот хлам: кирпичи, тесаный камень, раствор, даже куски самородной порфирной породы! Мы задумались. Судя по всему, туннель находится где-то во французских помещениях. Объем мусора свидетельствовал не только о длинном туннеле, но и о туннеле, строящемся уже довольно долго. Это означало совершенную организацию оповещения и работ, поскольку до сих пор мы не располагали ни малейшим намеком на крупномасштабную деятельность вообще. Значило ли это подготовку массового бегства в недалеком будущем? Не поэтому ли сентябрь и октябрь выдались такими спокойными? Не собрались ли все эксперты вместе, чтобы завершить туннель и таким образом освободить всех за один раз? Не просто ли они копали, избавлялись от сора, отвлекали наше внимание? Должно быть, в системе предупреждения заключенных по этому туннелю участвовало не менее дюжины человек.

Чтобы сократить рабочие смены копающих, мы стали устраивать по три переклички ежедневно. Но в ночное время проводить переклички мы не могли. Нам бы никогда не удалось согнать заключенных во двор. Если они умудрялись обманывать нас с нашими подсчетами днем, они могли также обмануть нас в тусклом свете во дворе и ночью. Да и наши собственные люди вряд ли будут на должной высоте в ночную смену. Часовые, после двух часов на снегу (насколько мы все помним, в ту зиму 1941 года он начался 3 ноября), любили греться на гауптвахте, а не проводить свое свободное от службы на посту время, представая перед пленными во дворе в качестве промерзших до костей шутов.

Но мы придумали один вполне успешный трюк. Последнее дневное построение теперь проводилось в любое время между семью и девятью часами вечера, с лишь получасовым уведомлением по звонку во дворе. Но даже тогда для продолжения работ над туннелем по-прежнему оставались двенадцать часов ночью. Мы поставили двух унтер-офицеров во дворе. Они находились во дворе почти постоянно день и ночь: расхаживали туда-сюда без всякого определенного плана, просто искали этот туннель. Но большую часть времени за ним следовал, а подчас и опережал, некий глашатай, оповещавший об их приближении, в особенности когда они начинали подниматься по лестницам. Особым успехом они похвастаться не могли. Дрезден и Берлин (то есть абвер или 4-й отдел) и служба безопасности ОКБ заваливали нас советами, правда довольно бесполезными, поскольку они абсолютно ничего не знали о сложившихся обстоятельствах. Весь груз безопасности в Кольдице лег на нас десятерых, офицеров в комендатуре и унтер-офицеров в штабе.

«Не можете ли вы нам сказать, когда ваши туристы отправятся в отпуск?», «Это туннель под Ла-Маншем? Тайное оружие фюрера?» – эти вопросы возникали в различных формах в нашей столовой и в городе. «Не можете найти дыру, а?» – звучал вопрос на гауптвахте. Что-то нужно было делать.

Берлин и Дрезден прислали небольшую армию досмотрщиков, полицейских чиновников, сотрудников охраны из близлежащих лагерей и так далее, чтобы выручить нас, как они думали.

Итак, однажды после одного утреннего построения мы расставили караульных по лестничным входам, оставили пленных во дворе и впустили одну такую группу через ворота для небывалого доселе обыска. Никто не был особенно удивлен: суматоха в комендатуре, машины и деловая атмосфера – все было замечено нашими «гостями», и приветствие входящих «туристов» оказалось впечатляющим. Боже, только бы французские чердаки не обрушились, думал я. Жаль, что эта толпа бесполезных помощников не могла унести по мешку мусора каждый! Обыск продолжался до вечера. Все этажи с обеих сторон двора и два пустых этажа над часовней были тщательно осмотрены. Обыскали кухню и театр; даже помещения в юго-восточном углу двора, где старшие офицеры имели отдельные комнаты. Мы, члены основного штата, просто показывали этим посетителям, где двери. Один Господь Бог знает, приходилось даже показывать им верные двери, потому что многие из обычных дверей были замурованы. Общим итогом всего этого мероприятия явился улов, на который мы могли бы рассчитывать при нормальной месячной работе, но никакого входа в туннель!

Среди трофеев мы с удивлением обнаружили новенькие немецкие инструменты. Казалось, начинали работать взяточничество и коррупция. Домашний фронт ослабевал.

8 ноября мы услышали стрельбу в этом проклятом парке. Должным образом позвонил заместитель коменданта и приказал мне отправиться с ним во двор, в британские помещения на втором этаже, выходящие в парк. Взяв с собой нескольких членов полицейского отряда, мы поднялись по винтовой лестнице в правом юго-восточном углу возле столовой. Вокруг окна, откуда пленные вывесили британский флаг на ручке щетки, свистели пули.

«Уберите флаг!» – заорал наш майор. Никто, казалось, не понял его приказа. Я повторил команду на английском языке.

С пола, где пленные лежали ничком, послышался вопрос: «А почему бы вам самому не убрать его?» В конце концов заключенный – австралийский майор авиации – втащил полотнище внутрь. Но стрельба продолжалась. Мы осторожно выглянули наружу, но часовые теперь палили по французскому помещению на следующем этаже. Мы поднялись по лестнице.

Из одного из своих окон французы высунули шлем из картона. Именно он и стал мишенью для наших стрелков. Стреляли метко, и одна пуля врезалась в верхнюю часть амбразуры окна. Позже французы написали вокруг нее: «Il nousfaut des victims»[30], процитировав одного из наших офицеров, однажды сказавшего: «Несколько мертвецов в этом замке, и все беспорядки быстренько прекратятся». Наконец они убрали шлем, и сражение окончилось. Тем временем во дворе собралась толпа заключенных. Французы взяли слово. «Оù sont les Allemandes – dans la m… Qu 'ils у restent – jusqu 'au сои…!»[31]