Клятва золотого дракона - Ирина Лазаренко

– А раз понимаешь, так иди тогда, чего встал? – буркнул Фрюг нормальным своим тоном и взялся за шило. – Время теряешь. Свет загораживаешь…

3.2

ближние подземья Такарона, двадцать шестой день сезона свистящих гейзеров

Пока в Гимбле шла подготовка к экспедиции, умнейшие головы всё спорили: где должен сосредоточить поиски отряд? Дракон, изрядно тогда удивив всех, в обсуждениях не участвовал – сразу отрезал, что понятия не имеет, «где ваши предки продолбали эту машину», потому для него все три возможных направления равнозначны. И каждый понимал слова, которых дракон не добавлял: «Но как только я узнаю об этом больше – тут же сменю направление, которое вы сейчас укажете, потому прекращайте тратить время на болтовню и отпустите меня обратно в эти восхитительно омерзительные подземья!»

Короткий период абсолютной свободы Илидор использовал, чтобы впитать в себя город, познакомиться с ним уже без всякой утайки собственной сущности. Утра он проводил в Храмовом квартале, слушая пение жриц, днем несколько раз приходил в архивы и вместе с Иган сидел над старыми записями, прилежно и быстро изучая гномскую письменность, историю, легендарию. Приходилось многое узнавать о машинах, об омерзительных, пугающих, оцепеняющих машинах, которых делали в других городах и применяли во время войны. Дракону была необходима эта информация, и он, сцепив зубы, врубался в толщу знаний, слушал Иган, спрашивал, уточнял, запоминал.

– Отец Такарон не дал всем механистам одинаковых талантов, – рассказывала векописица, – либо это невозможно по каким-то причинам, либо он хотел, чтобы у нас была прочная почва для сотрудничества.

Илидор тогда сдержался, не зарычал и даже не скорчил гримасу, только глаза его поблекли. Будь сотрудничество гномов менее прочным, драконы одолели бы их города один за другим, а вот прочно сотрудничающие гномы, как известно, одолели драконов. Принять мысль, что сам отец Такарон вложил в их руки задел для этого? Нет уж. Скорее, он нарочно дал именно что разные способности гномам, живущим далеко друг от друга, не имея в виду, что они должны объединять усилия. Даже в те далекие времена, когда подземья были прямы и безопасны, а бегом передвигались все гномы, не только торговцы, выходящие в надземный мир, от одного города до другого едва ли можно было добраться быстрее чем за пять-семь дней. Если налегке.

Впрочем, не так это и много, люди и эльфы прекрасно договариваются друг с другом, преодолевая куда более серьезные расстояния. Интересно, была ли в те годы у гномов летательная почта?

– Гимблские механисты всегда славились боевыми машинами, а позднее стали делать еще сторожевые, однако боевые машины у наших мастеров по-прежнему получаются лучше, – рассказывала Иган, а дракон старательно не рычал. – Мастера из А-Рао были большими выдумщиками, им удавалось изменять и улучшать машины, созданные другими, но доподлинно не известно ни про один случай, когда они бы создали что-то принципиально новое. В Масдулаге велись разработки больших транспортных бегунов. Мастера Масдулага очень хорошо делали крупные машины, и они много всего выдумывали для перемещений. У них даже были путешествующие поселения, представляешь? Экспериментальные дома-машины, которые умели оказываться то там, то сям, прихватывая с собой целые, как же это сказать, части пространства! Никто не знает, как масдулагские мастера это делали, механисты Гимбла говорили, что для этого нужно начать думать как-то совсем по особенному… И вот, в Масдулаге решили, что путешествующие машины-дома – это очень хорошо, но слишком неповоротливо, их нельзя сделать для каждого гнома, потому решили создать бегунов для перемещений между городами. Однако разработки не были завершены из-за войны, а единственную действующую модель, компактную, создал как раз механист из Гимбла, руководивший машинными войсками где-то там, в глубинных подземьях. Мы точно знаем, что бегун был, потому что до нас дошли обрывки записей механиста, однако основная часть утеряна и…

Илидор увлечённо и жадно впитывал знания, но неизменно покидал архив всякий раз, когда там намечалось очередное собрание умных голов.

Еще он много времени проводил в квартале Мастеров, где вместе с Конхардом носился по цехам. Тут он был бодр и весел, сверкал глазами, хохотал, напевал и едва не плясал среди станков – всей душой Илидор полюбил жаркую, звонкую, суровую атмосферу цехов мастерового квартала и с радостью остался бы там пожить на какое-то время. Дракон живо интересовался способами изготовления знаменитых гномских топоров, булав, молотов и того оружия, которое делалось на продажу для жителей надземья: мечей, кинжалов, и небольших топориков, а еще – щитов, которыми гномы не пользовались, потому как что за прок от щита против гномского молота. Илидора в мастерских принимали радушно, поскольку он не только обожал царящий в них жар, но и великолепно разбирался в металле – даже подсказал, как можно улучшить кое-какие сплавы. А еще при нем как-то легче спорилась работа: дракон заражал всех вокруг своей энергичностью, неумным любопытством и бодрыми мотивами, которые то и дело начинал мурчать себе под нос. По вечерам он или помогал Нелле, или висел на какой-нибудь отвесной стене над городом и пел. И с каждым разом в его пении звучало всё больше нетерпения: Илидор полюбил Гимбл, но еще больше он любил неизвестность, ожидающую его в подземье, и кости угольных драконов, которые рано или поздно там отыщутся и расскажут ему о самом важном. Потому каждый день ожидания жёг Илидору пятки, до того хотелось наконец-то вернуться из безопасного дружелюбного города в непредсказуемые голодные подземья, где он успел побывать только один раз, когда для демонстрации своих умений вывел разведывательный отряд на залежи олова.

И вот наконец свершилось: он ведёт отряд туда, в омерзительные подземья, и в груди его всё трепещет от восторга.

Уж казалось, кому, как не гномам знать, куда какая тропа ведет, а только все, прежде бывавшие в подземьях, считали, что вот этот путь по широкой дуге огибает с востока Гейзерные Ступени и выводит к заброшенной медной выработке, где теперь наплодились полчища прыгунов и летучих мышей, потому у нормального гнома не может быть никаких причин туда ходить. Однако, когда они добрались до начала дугового изгиба, Илидор вдруг развернулся к груде камней у стены и с совершенно невозмутимым выражением лица принялся на нее карабкаться.

Он как будто не услышал ворчаний и причитаний за своей спиной, а может, и правда не услышал – просто взобрался по камням, ловкий и легкий, как ящерица, и пропал из виду на уступе, который там, оказывается, был.

– Да подожди нас, змеиная твоя рожа! – заорал кто-то из Йоринговых гномов, а Иган Колотушка на это вздрогнула, словно вдруг пробудившись от глубокого сна, и, не зная, как выразить неодобрение, покачала туда-сюда свою драгоценную рукоять от молота предков.

На уступе показался Илидор. Он улыбался, сверкал глазами и никуда не уходил.

Без всяких проявлений нетерпения дракон ждал, пока гномы преодолеют подъем, и даже не смотрел на них, даже не следил, как они, неловкие в своих кожаных доспехах, обремененные котомками, тяжелыми молотами и топорами, коротконогие и короткорукие, лезут вверх по камням, которые дракон только что преодолел, как небольшую удобнейшую лесенку. Нет, он не смотрел на гномов, он вертел головой, глубоко вдыхал сырой воздух с запахом каменной крошки и безостановочно наговаривался.