Фактор агрессии - Василий Орехов

– Ну что, Купер? – азартно гаркнула мастер-сержант Липман. – Не передумал насчет поспорить? Мы ведь твоих задохликов все равно сделаем, хочешь ты этого или нет!

– Ты же сама себе не веришь, подруга, – отозвался Фред, забрасывая за спину огромный и тяжеленный ранец экзоскелета.

Повинуясь командам взводных, укротители без особой спешки формировали боевую группу первого удара. Эта черная бурлящая масса грозных монстров, готовых немедленно броситься в атаку, яростно ревущих друг на друга и грызущих свои тяжелые цепи, производила ошеломляющее впечатление даже на привычного человека. Здесь был и Вежливый Чарли капрала Лима, нетерпеливо приплясывавший на месте от возбуждения, и Сердитый Алеша, которого с трудом удерживали от броска на одного из собратьев Розен и Хелич. Позади них на некотором отдалении выстроились в два ряда дальнобойные тетроиды, жуки и похожие на гигантских жаб рептилии, готовые залить врага потоками плазмы и кислоты. Вторая рота, специализировавшаяся на электроидах, выводила на позицию к западу от подразделения Купера взвод чудовищных членистоногих тварей пятиметровой высоты, смахивавших на скорпионов с искрящими колючками на хвостах, – их совокупной мощности хватило бы на то, чтобы вскипятить реку, возле которой высадился зверополк, на протяжении нескольких километров вниз по течению.

Чуть в стороне готовилась к бою батарея «любовничков» – так на армейском сленге называли симбиотические артиллерийские системы, состоящие из рептилоида-метателя и мощного электроида. По команде укротителя метатель взбирался на электроида сзади и через биоразъем проникал в его тело специальным токопроводящим органом, чтобы получать независимый электрический разряд для ураганной ионизации газа в плазменной камере. Разумеется, на этом сходство с любовниками заканчивалось, поскольку симбионты, как и все остальные боевые биоморфы, были бесполыми. Однако огров хлебом не корми, дай только позубоскалить насчет какой-нибудь ерунды или пошлятины. Мороки с управлением и уходом за симбиотической системой, разумеется, было предостаточно, однако в результате того, что орудие и электрогенератор оказывались разнесены в отдельные специализированные организмы, «любовнички» отличались высочайшей скорострельностью, мощностью и дальностью стрельбы. Они могли прямо отсюда обстрелять вражеский город и способны были атаковать даже космические цели, если бы таковые сейчас появились над развернувшимся в боевой порядок зверобатальоном.

В небо стаями, словно клубы густого дыма, взмыли птероиды разведки и воздушной поддержки, закружились огромной воронкой, плавно смещаясь к месту предполагаемой битвы. На этой Зодчим забытой планете не было сил, способных противостоять столь грандиозной мощи хотя бы на равных. Разве что орбитальная бомбардировка могла бы нанести зверополку ощутимый ущерб, однако пространство над планетой было без единого выстрела зачищено боевыми космократорами Четвертого флота, и атаковать имперцев из космоса оказалось некому. Бойцам противника, которые наблюдали за деловитыми приготовлениями десантников Легиона к сокрушительному удару по столице пиратской республики, сейчас наверняка было весьма не по себе.

Местность вокруг раскинулась вполне мирная, если не считать проплешин в траве, выжженных тормозными форсунками десантных капсул, – зеленая терраморфированная долина между невысоких, покрытых редколесьем холмов. С востока на запад протекала узкая речушка, не способная стать хоть сколь-нибудь заметным препятствием для имперских войск. А за рекой, посреди огромного выжженного пространства, оставшегося после предварительной бомбардировки с космократоров, занимали позиции остатки неприятеля. Невооруженным взглядом его ряды было видно плохо, однако у Купера имелся с собой биоморфный экзоскелет, который уже, кстати, самое время было надеть.

Фред ссадил на землю Кусаку и Иглохвоста и, не снимая со спины ранца боевого каркаса, активизировал его. Экзоскелет тут же раскрылся, выбросил в стороны длинные суставчатые лапы и ребра жесткости, обхватил ими хозяина поперек груди, прямо поверх биоброни. На глазах начали разворачиваться и, плотно обжимая тело Купера, срастаться между собой органы экзоскелета – шлем, перчатки, броневые латы, тугие узлы мускульных усилителей. Упершиеся в почву хитиновые конечности начали поднимать замкомвзвода как на огромном домкрате, и вскоре он завис на высоте метра, поддерживаемый двумя могучими лапами биокаркаса, пока вокруг него продолжали стремительно формироваться ткани огромного насекомого. Через полминуты мастер-сержант стал очень похож на Сердитого Алешу – биоморфные инсектоиды-богомолы и офицерские экзоскелеты доводились друг другу дальними родственниками. Только цвет биокаркаса Фреда был не черным, а серым. Рядовому составу такие штуки не полагались, поскольку управление ими было довольно сложным и этому приходилось долго учиться в сержантской школе. Вообще нейроуправление искусственными объектами, сильно отличающимися от человеческого тела, давалось ограм плохо; для многих пределом возможностей были биоброня и десантные капсулы.

Как только закончилось формирование экзоскелета, включилось нейроуправление, и Купер увидел окружающее куда более совершенным панорамным зрением гигантского инсектоида. Подав мыслекоманду, мастер-сержант увеличил изображение, непосредственно транслируемое ему в мозг, и в подробностях рассмотрел боевые порядки противника. Они выглядели жалкими до неприличия. Всего несколько десятков тяжелых тетроидов, плюющихся плазмой максимум на пару километров – огромные огнедышащие жуки смахивали на отливающих зеленью скарабеев и небольшими холмами возвышались на противоположном берегу. Мобильные силы пиратов оказались представлены полусотней легких, плохо бронированных арахноидов-тарантулов, снятых с вооружения имперской армии еще в те времена, когда Фред пешком под стол ходил, и какими-то доисторическими механоидами вроде мокриц с плазменными орудиями, защищенными костяными броневыми плитами. Вот и все, что осталось после орбитальной бомбардировки. И с этим мусором арагонцы собрались противостоять высадившемуся зверополку Четвертого флота, смертоносному и беспокойно колышащемуся в ожидании большой драки морю сколопендр, богомолов, скорпионов, эксплозоидов и боевых ящеров трехметровой высоты!

Воистину, кто-то здесь окончательно рехнулся. Пиратам сейчас полагалось бы медленно, очень медленно, чтобы не спровоцировать агрессию нервных имперских биоморфов, двигаться в сторону боевых порядков Легиона с поднятыми руками, и тогда у некоторых из них еще оставался вполне реальный шанс выжить. Абсолютно уверенное в подавляющем превосходстве своего десанта легионеров, флотское командование даже не стало спускать на планету резервуары, производящие биоморфов взамен выбитых противником, – затяжных боев не ожидалось в принципе, сопротивление дерзкой мятежной колонии предполагалось сломить одним молниеносным сокрушительным ударом, поэтому командование решило не рисковать зря драгоценными морфами-производителями и оставило их на десантных кораблях. Тем не менее мятежники, похоже, на полном серьезе разворачивали свои жалкие артиллерийские системы, готовясь произвести первый и последний в этом скоротечном бою залп. Реальный шанс на спасение их определенно не интересовал.

Единственным объяснением такому более чем странному поведению местных ублюдков, начиная от отсутствия заградительного огня при десантировании и заканчивая демонстративным самопожертвованием горстки защитников города, был серьезный раскол в руководстве колонией. Здравомыслящие военные просто отказались идти на верную смерть и саботировали приказы командования, оставшись в казармах. Однако всегда найдется горстка воинствующих фанатиков с промытыми мозгами, какая-нибудь личная гвардия местного диктатора или религиозное ополчение, готовая мученически умереть за свои гнилые охлократические идеалы.